Топ и Гарри

Харка не видел, как лицо Матотаупы еще больше расплылось в улыбке. Он не видел этого, потому что не смотрел на отца, но он чувствовал эту улыбку.

– Харка – Твердый Как Камень, неужели ты веришь больше болтливой девчонке, чем такому отважному мужчине, как Рэд Джим.

– В этом случае – ей.

– Ты думаешь о Рэде Джиме не так, как твой отец. Но ты забываешь, что он разрезал мои путы, когда Бен схватил меня. Я обязан ему жизнью.

– Да, Рэду Джиму. Я знаю это.

– Ты не благодарен ему за это?

– Я ненавижу его за то, ради чего он так поступил.

– Ради чего? – спросил Матотаупа и насторожился.

– Отец, он хочет завладеть твоей тайной. Вот и все. Он знает, что не заставит тебя говорить, и хочет тебя перехитрить.

– Харка – Твердый Как Камень, скажи мне прямо: веришь ты мне, что я всегда и перед любым буду молчать?

– Да. Так будет, Матотаупа.

– Ты что же, считаешь Рэда Джима глупцом?

– Нет.

– Ты идешь в своих подозрениях по неверному пути.

Харка ничего не возразил, но он был обеспокоен еще больше, чем в начале разговора.

Матотаупа выкурил трубку и выбил ее. Он подбросил несколько сучков в огонь, а глазами искал глаза сына.

– Харка – Твердый Как Камень, с кем ты разговаривал в твоей снежной хижине?

– С Четаном.

– Что он хочет?

– Скальп Джима.

Глаза Матотаупы расширились, точно он увидел что-то страшное.

– Он хочет получить скальп… От кого?

– Если нужно – от меня.

– Харка… Твердый Как Камень… Ночной Глаз…

Убивший Волка! Мой сын! Если ты поднимешь свою руку против моего белого брата… Против моего единственного брата, чтобы снять с него скальп и передать его тем, кто меня оскорбил, изгнал, унизил… То я тебя… – Матотаупа вынул нож из ножен и по рукоятку всадил его в землю. – То этот нож найдет тебя!

Харка смотрел на руку отца, на рукоятку ножа, на лезвие, вытащенное из земли и мерцающее в последних отсветах очага.

– Матотаупа! – сказал Харка. Он сказал это твердо как мужчина. – Ты меня воспитал, на тебя и на твои поступки я смотрел, когда я рос. Я не знаю страха, не боюсь я и твоего ножа. Но я убью твоего белого брата только тогда, когда ты сам будешь готов убить его. Я сказал. Хау.

Отец посмотрел на своего сына как на человека, который был для него нов и чужд, как на человека, которому он уже не в силах возразить.

Угасали уголья. Никто не подбрасывал больше веток.

Густая тень постепенно окутывала отца и сына: сначала лицо, потом плечи и наконец – ноги. В хижине похолодало.

Ветер завывал и свистел в щелях. Снаружи шумела река, кричала сова.

Харка потянул на себя кожаное одеяло, взятое им из родной палатки в ту ночь, когда он покинул ее вместе с изгнанным отцом. Он завернулся в него, подобрав колени, чтобы занять как можно меньше места. Закрыл глаза, Матотаупа улегся спать на шкуру бизона.

Утром оба поднялись рано, и ни один из них не знал, спал ли другой. С восходом солнца они пошли по мокрому от росы лугу к реке, выкупались, потерли свое тело песком и смазали жиром. Они взяли из хижины одеяла и направились к блокгаузу. Потом Харка повел мустангов к реке, чтобы напоить их, а пока они паслись – сидел на берегу.

Матотаупа пошел в блокгауз. Никогда еще индейцу воздух этого дома не казался таким неприятным, как в это утро.

Пахло потом, грязью, крепким табаком, вином и жареным луком.

Люди начинали вылезать из-под одеял. Дженни вошла с огромной метлой и начала подметать. Мэри положила в очаг дров и зажгла огонь, чтобы согреть большой котел.

Бен еще храпел. Накануне он много выпил и теперь отсыпался.

Джо сидел на своем обычном месте у стоящего в углу стола на пристенной скамье и курил сигару. Генри сидел рядом. Матотаупа подошел к ним и, достав трубку, раскурил ее. Джо постарался не показывать, что он ждет решения Матотаупы, но индеец не хотел бесполезно тратить время.

– Мы пойдем с тобой охранять тебя и Генри.

– Хорошо. – Джо выпустил клуб дыма. – Ты сказал «мы». Кого ты имеешь в виду, Топ?

– Меня и моего сына – Гарри.

– Отлично. Джим тоже дал согласие. Вы трое стоите больше, чем три сотни краснокожих отравителей. Я в этом уверен.

– Считай более осторожно, – ответил Матотаупа не без некоторой иронии. – Если придет Тачунка Витко, то я займусь только им.

– Если ты с ним благополучно справишься, то это будет не хуже победы над тремя сотнями.

Топ только пожал плечами. Слово Джо было по душе

Матотаупе, но индейцу было трудно говорить в это утро.

Он пошел к коням и Харке. По дороге он увидел Рэда

Джима, который мылся у реки, Матотаупа его приветствовал, но тот, словно бы не заметив индейца, хотел направиться в дом.

Матотаупа пересек его путь и остановился.

– Топ? Привет! – сказал Джим. – Ну что ты решил?

– Я иду с Джо.

– Хорошо. Я тоже. А Гарри?

– Пойдет с нами.

– Ну ладно.

Джим направился к блокгаузу, Матотаупа пошел к

Харке и коням.

Для тех, кто отправлялся с изыскателями, это был последний день в блокгаузе Беззубого Бена. Хозяин предчувствовал неплохую выручку на проводах гостей, которые идут на довольно рискованную авантюру. Да, они сегодня будут пить и не будут держаться за каждый цент.