Топ-модель 2. Я хочу развод

— А ты зачем нужен, если она будет в курсе? Твоя роль тогда какая?

— Моя роль — ее протолкнуть дальше. Я сейчас разбираюсь с контрактами, которые уже есть и которые смогли найти. Потому что свои экземпляры документов Аня не хранит. А те, что хранит, подписаны через один.

— Так и наведи порядок. Вите еще и года нет, моей жене не до бумажек.

Иван цокает языком.

— Если ей не до бумажек, может, годик-другой в декрете спокойно посидеть? Куда ты ее пихаешь? Зачем?

— Нам, может, жить не на что. Нужен допдоход.

— Прикалываешься? Девочке дай отдохнуть, жене своей.

— Совершенно серьезно говорю.

— Блядь, Макс. Аня Февраль талантливая, но такая… на своей волне. И уже с понтами. Ты понимаешь, какой график у моих моделей? Я могу позвонить в любое время дня и ночи, и они едут в клуб или на кастинг, на последнем могут сидеть по восемнадцать часов. Я говорю, что надеть, и они слушаются, не глядя в зеркало. Так не получится: сегодня дочка капризная, мы все отменяем.

— Ваня, разберись с ее контрактами, ничего там сложного нет, я просматривал бумаги. И займись новыми проектами.

Он молчит пару секунд.

— Про деньги ты пошутил же?

— Я предельно серьезен. Сделай так, чтобы Аня получала много, работала мало, и чувствовала себя при этом — превосходно. Разве я много прошу?

Закончив разговор, убираю мобильник в карман. Достаю сигарету и кручу между пальцами. Дурацкая привычка, столько раз бросал, но работа накладывает отпечаток — здоровый образ жизни среди юристов не распространен, курят практически все. Кто усерднее работает, тот больше курит. И меньше живет, я полагаю.

Щелкнув зажигалкой, ощущаю, как вместе с дымом наполняет изнутри раздражение. Все, что связано с работой Ани, вызывает одно-единственное чувство — раздражение. Начиная с самого факта, что она работает, тогда как в моем видении мира моя жена отдыхает, занимается домом и хобби. Ну точно не в беременность или после родов вкалывает.

Сам знаю, что она наивная и недальновидная, — кто бы еще поперся подработать в Сочи на мальчишнике? На яхте. Где толпа незнакомых зажравшихся мужиков, пьяных, к тому же еще и обдолбанных, если вспомнить меня. Волосы на голове шевелятся, когда думаю, что с Аней могли бы сделать. И сделали, в общем-то, но ко мне у нее были чувства хотя бы. По крайней мере, ей так казалось. В любом случае хорошего мало.

Наивность — ее бич. И сколько ни объясняй, что люди разные есть и что никому нельзя верить слепо, — как об стенку горох.

А этот фотограф, Валерий Константинович, который ее и вывез из села.

Затягиваюсь глубоко, прищуриваюсь от новой волны раздражения.

Слухи о нем пиздец какие ходят. Все девочки, которых он пропихнул, прошли через его половой стручок. Мужик на старости лет совсем крышей поехал на почве ебли, переклинило: по деревням ездит, целок вылавливает. Я с ним только поговорил — бить стремно было, старый. Старый седой дед, которого на том свете с фонарями ищут. Но мысль, что он принуждал ее минет делать и девка еле отбилась, — пиздец выносила. Была бы Анька более послушной или благодарной… Блядь, голову взрывает. Если бы он заставил ее отсосать, я бы его… блядь, не знаю. Убил? Ее рот я представляю только в улыбке или поцелуе, другого не должно быть. Причем все, кто знает о ее контракте с Валерием, уверены, что и Аня через него прошла. Тот же Иван. Не просто так поначалу он не хотел с ней работать.

Да что это за работа такая, этот моделинг гребаный? Неужели другой нет, где на тебя не смотрят как на кусок мяса?

Моделинг и эскорт — не одно и то же. Но красивых девочек, желающих фотографироваться, каждый день в Москву приезжают сотни. Как много имен известных моделей мы знаем? Какой процент из этих девочек сломается, отсеется, пойдет на компромиссы?

Аня — девица хоть и наивная, но исключительно славная. Не нужен ей опыт, сын ошибок трудных. Прется она упорно в этот бизнес — надо хоть как-то подстраховать. Понятно, что денег хочется сейчас, и желательно много, а честным путем их много не заработать, потому что в девятнадцать выбор доступных честных путей — ограничен. Я был в этой шкуре сам, понимаю. Вот и рвется.

Будь она моей дочерью, сказал бы: «Учись, получи высшее образование, займись карьерой». Но Аня мне не дочь, а жена.

На прошлой неделе я это всем существом прочувствовал, и теперь все лишь сильнее запуталось. Выхода не вижу, да его, наверное, и не существует: мы дошли до ненависти и на этой почве начали трахаться. Впрочем, такой расклад мне знаком.

Сегодня перед судом важная встреча, я припарковался и иду по улице. Натыкаюсь на вывеску любимой кофейни Ани. Наверное, машинально эту дорогу выбрал, мы часто, когда жили в квартире, сюда заглядывали выпить кофе и поболтать, пока Аня еще была беременной.