Топ-модель (СИ)

— Да нет, Аня, стоит. По долгу работы я привык все ставить под сомнение, в том числе нормальные человеческие поступки. Ну и мысль о том, что обычная девушка на твоем месте выберет помощь, а не месть, пришла в голову далеко не сразу.

Георгий называл его Макс. Я тоже хочу это сделать — так его назвать. Мне он не босс, чтобы раскланиваться, но почему-то не получается. Язык словно немеет.

— Хотите чай, кофе? Из еды у меня только хлопья с молоком. О, ну вы торт принесли.

— Топовые модели едят хлопья?

Смеюсь, потому что Максим шутит. Определенно. Когда с цветами порядок, я ставлю чайник и оборачиваюсь.

— Едят. Я все ем. Постоянно голодная. И торт тоже.

— Мне сказали, он диетический.

— Жаль, — делано вздыхаю, отдавая себе отчет в том, что кокетничаю.

Он почти женат, прекрати немедленно!

Максим сидит за столом и смотрит с интересом. Расслаблен, словно больше не ждет с моей стороны подвоха. В глазах нет раздражения, мы снова разговариваем так, как делали это на яхте до… прочих событий. Я бы сказала, он мне симпатизирует, и это отчего-то важно в данный момент.

— У тебя телефон далеко?

— В комнате.

— Включишь его? Я объясню, как нужно действовать дальше. — Он говорит спокойно, вежливо.

Волоски на коже поднимаются. Если Одинцов в таком тоне общается с подчиненными, то работать с ним — приятно.

— Хорошо.

Приношу мобильник. Максим просит отвечать на звонки с неизвестных номеров и согласиться на встречу, если предложат. Пишет адрес, где и когда она состоится. Сама я туда, естественно, не поеду. Киваю.

— Сделаю.

— Потом сразу мне отзвонись. Вот по этому телефону.

Он достает из пакета бэушный, но в прекрасном состоянии айфон, кладет на стол.

— Сим-карта временная, будем пока через нее общаться.

— Чтобы ваша девушка обо мне не узнала? — Качаю головой. — Когда в дверь позвонили, я ожидала почему-то ее увидеть. Даже придумала речь, что я ваша родственница и вы мне помогаете.

Максим слегка улыбается, и я зеркалю его улыбку — на этот раз искренне, хотя все еще изрядно нервничаю. От него как будто исходит особенная энергетика, которая реагирует на мою. Не могу сказать, хорошо или плохо реагирует, но что-то точно происходит. А еще сейчас видно, что ему действительно тридцать один год, хотя раньше я давала больше.

Максим высокий, но не громоздкий, двигается плавно. Лицо сегодня идеально выбрито, что тоже молодит, а вот брови и ресницы у него темные, густые, они-то и добавляют лет. Глаза вообще почти черные. Но, по сути, это цвет самого горького шоколада.

— В чем же я тебе помогаю, родственница?

Никак не привыкну к его голосу, каждый вопрос — вызывает реакцию. Как вторжение на личную территорию.

— Защищаете от бандитов. Мой брат задолжал денег, и они решили отыграться на мне. Это, кстати, правдивая история, так действительно было. Но нет, вы не пугайтесь так сильно, бандиты были местные, их все знали. Они меня за деревню вывезли и в машине держали, пока отец не приехал. Они не собирались убивать, просто напугали.

Я честно стараюсь шутить, но лицо Максима почему-то вытягивается. Меня же спасает щелкнувший чайник, я быстро отворачиваюсь и хлопочу аки хозяюшка на чужой кухне.

— Заварка слева, — подсказывает Максим.

— Точно.

— Я показал твои фотографии знакомым, в общем, фотосессии у Жана Рибу быть. Но, если ты не пройдешь, я оставлю несколько визиток. Эти люди с тобой бы тоже поработали. — Он кладет на стол карточки.

— О! Спасибо большое. Ничего себе! Вот это да.

— Я просто показал твои фотографии, не за что. Это ты молодец.

— Да нет, есть за что, Максим. — Я произнесла его имя. Произнесла вслух! — Я с июля мотаюсь по кастингам, и мне не перезванивают, работы нет, деньги заканчиваются.

— Да, насчет денег…

— Я не к этому сказала, — перебиваю.

— …мы вопрос еще не закрыли, — как ни в чем не бывало продолжает он, полностью игнорируя мой эмоциональный всплеск. — Я должен перед тобой извиниться, Аня, той ночи не должно было быть, и я не сразу разобрался, почему она произошла. Если это и вправду был твой первый раз, то тем более нехорошо. У девушки он должен быть красивым. Как и все последующие, впрочем.

Щеки горят уже нестерпимо. Максим это все говорит так запросто, словно по-прежнему не помнит ничего. Меня же начинает потряхивать. Опасная тема, из-за нее кожу жжет и душа как бумага рвется. Я должна ее избегать.

— Тех денег, что я дал тебе на яхте, недостаточно для… скажем, возмещения морального ущерба.

Взрываюсь!

— Не возьму я у вас деньги! — рычу сквозь зубы. Потом беру себя в руки и сбавляю градус: — Пожалуйста, перестаньте о них говорить. Я не шлюха. Знаю, что могла бы много зарабатывать в час, мне такое недавно сказали, но я не хочу так. Меня иначе воспитывали, понимаете? Если бы мы не переспали, то я взяла бы у вас матпомощь, не сомневайтесь, как поддержку народа от депутата. Вы ведь этим и занимаетесь, не так ли? Я народ, вы депутат. Логично? Логично! Но мы это сделали, и все стало по-другому. Вот цветы — это вы здорово придумали, мне приятно.

— Ты не брала деньги? — Его тон меняется, становится напряженнее.

— Нет, конечно! Я на кровати всё оставила, как вы разложили.