Топ-модель (СИ)

Мне девять, ребята из школы, в которую ни дня не ходила, зажимают у помойки. У меня день рождения, я шла с упаковкой пирожных-корзинок, купленных на дальнем рынке, где была всего единожды с папой и он тогда купил мне одно. Пока папа выбирал запчасти для машины, я сидела в нашей ниве и лопала. Это впервые было, когда что-то купили только мне, а не нам с Кириллом, и я запомнила этот день как что-то особенное. Копила деньги.

Ребята попросили угостить, но я отказала, потому что знать их не знаю, а пирожные для нас с Кирей. Я сама накопила.

— Это сестра того фрика, у которого мамаша на голову ебнутая, — кричит один. — Чуть уши мне не оторвала, когда я в ее сынка снегом кинул.

— Это она на всех заявы катает?

— Да!

— Ты тоже фричка? Рыжая — значит, фричка.

А потом они бросают в меня мусором. Какими-то пустыми банками, тухлыми тряпками и камнями. Пирожные падают в грязь. Я приседаю на корточки и закрываю голову.

— Фричка! Стремное, страшное чучело! Тебя поэтому в школу не взяли? Чучело тупое!

— Мой брат отомстит! — кричу я. — Вы все поплатитесь!

— Ждем с нетерпением! Назначаем встречу завтра здесь же, в десять!

Одна бутылка тогда прилетела в висок и порезала кожу, оставив небольшой шрам. Это место сейчас вспыхивает свежей болью. Я ползу к двери, когда слышу шум за спиной. Шепчу: «Макс, колдун ты или кто, мать твою! Макс!»

Меня хватают за ноги. Тьма обрушивается, и я понимаю, что маньяк еще сильнее разозлился. В этот момент дверь дребезжит, кто-то неуверенно дергает за ручку. Заперто. Я слышу звуки будто не ушами, а всей кожей. Меня ищут? Этот человек может решить, что здесь никого нет. И уйти. Собираю остатки сил и кричу не своим голосом:

— А-а-а!

— Сука, — рычит маньяк. Дергает на себя и зажимает рот.

Не могу отбиваться — я за руками слоненка прячу. В следующую секунду по двери раздается удар. Да такой, что вся комната сотрясается. Сжимаюсь калачиком, накрываю живот, который и без того болит адски.

Удар в дверь. Еще один. Еще! На очередном она слетает с петель.

Киря тогда не пошел мстить. Никто не пошел. Папа был на рыбалке, мама наорала. Зачем отправилась на дальний рынок, какие еще пирожные?! А брат сказал, что нельзя отвечать насилием на насилие.

Максим влетает в комнату, я вижу, как мелькает его рука в замахе. На пальцах что-то… Зажмуриваюсь.

Возня, маньяк отлетает к стене, а потом достает пистолет.

— Сука! — орет. — Я убью твою беременную суку!

Максим делает движение и заслоняет меня. Все происходит так быстро!

Выстрел. Боли не чувствую. Не в меня. Максим бьет. Еще раз. Еще. Пистолет падает. Я опять зажмуриваюсь и по хрусту костей понимаю, что у Максима на руке кастет.

Кошмар не заканчивается. В гримерку влетает еще один мужчина. Сперва радуюсь помощи, но следом по балаклаве понимаю: он не на нашей стороне. В руках леска, мужчина накидывает ее Максиму на шею и рывком тянет на себя. Звон в ушах усиливается. Вверху праздник, музыка орет, никто не услышит мои крики. Маньяк номер один поднимается и, размахнувшись, пинает Максима в живот. Снова. И снова, и снова. Второй — душит.

Я очерчиваю глазами комнату в поисках оружия и натыкаюсь на пистолет. Доползаю, хватаю. Пытаюсь прицелиться, но руки дрожат так, что тут плюс минус три метра. Направляю в стену и жму на курок. Все замирают и оборачиваются, этого хватает, чтобы изменить расстановку сил. Максим перекидывает маньяка номер два через голову.

Завязывается страшная драка. Она длится несколько секунд — тяжелых, бесконечных. Она совсем не похожа на сражения в боевиках. Жестокая, отчаянная. Удары мощные и глухие. Снова этот хруст. Кровь всюду…

И Максим в крови, не понимаю, в своей или чужой. Запыхавшись, он подбегает, берет из моей руки пистолет и стреляет по ногам нападающих. Я вижу его дикий, но вместе с тем ледяной взгляд. Никогда в жизни этот взгляд не забуду.

Мужчины падают. Максим быстро сдирает с них маски, фотографирует лица на телефон. Кажется, я где-то видела одного из них. На пробах?

Все еще оглушенная, плачу, когда Максим бросается ко мне, начинает ощупывать.

— Аня! — Он прижимает к себе, и становится чуть легче. — Господи, Аня.

— Ребенок, Макс… — шепчу в слезах. — Ребенок… Меня ударили по животу, Макс! — Я в истерике. — По животу!

— Блядь, — выпаливает он. Глаза красные, влажные.

И мне снова страшно.

Он поднимает на руки. Шея изрезана и кровоточит. Это какой-то кошмар. Полный кошмар.

Шаги торопливые, тяжелые. Я прижимаюсь к Максиму.

— Жить не хочу при мысли, что со слоненком…

— Все будет хорошо, Аня, — говорит он, взбегая по лестнице. — Сейчас приедет скорая, все будет хорошо. Мне это снилось, все будет хорошо, — повторяет как заклинание, как мантру или молитву.

Я киваю, стараясь ладонью зажать раны на его шее. Провожаю взглядом брошенный в коридоре букет. Это день мог бы стать самым счастливым.

Глава 30

Максима со мной не пускают, и это кажется самым страшным, что может произойти. Кругом врагов вижу. Чужие. Опасность. Угроза. Смерть! Я выбираюсь из кареты скорой и рвусь за ним.