В ночи не хочется спать, а во дне – деньствовать. Очень не люблю, когда ритм окружающего не идентичен внутреннему. Идентичен. 3 встречи, 3 интервью, 22 км велосипеда между (как?). Починенная машина.
Если честно, я хочу, чтобы из Беларуси позвонили и сказали: «Так, а теперь говорим про батьку!» И пересказали бы что-нибудь крестьянско-психоделическое. И еще – чтобы сил было больше.
Я думала о несовместимостях центра с фронтиром. И вдруг разница ушла. Донецк – это внутреннее. Встречала сегодня Г. и Д. П. – оба оттуда. Я уже три часа не могу сформулировать то, что почерпнула из бесед. Но я вдруг осознала, что Донецк – и здесь.
Позвонили из Беларуси.
Оказывается, чтобы меня очаровать, со мной надо говорить. (Мне кажется, я потерял свой номер телефона. Можно мне твой?). (На секунду я подумал, что умер и попал в рай. Теперь я вижу, что жив, а рай сам возник перед моими глазами). (Если бы я был котом, то я бы провел все 9 жизней с тобой). (Когда я в первый раз увидел тебя, я начал искать подпись художника. Ведь она есть на каждом шедевре). (Я – ужасный трудоголик, но для тебя выделю кусочек в сердце с первостепенным значением). (Не хочешь потанцевать со мной в этом людном, темном парке, где нормальные люди не танцуют?) (Кажется, ты мне снилась. Я точно не помню, но там было что-то красивое и заманчивое.)
Это я смотрю пикап фразы. Зачем я это делаю в час ночи?
Молодость: поздно возвращаться домой, пошатываясь. Чуть позже молодости: поздно возвращаться домой, пошатываясь. Первое – туса. Второе – работа. Мы – маленькие винтики огромной системы. Где-то яркие, где-то не такие… Но мы – винтики. Я начинаю чувствовать, что такое быть частью моего государства. Корни и миссия. Во всем, что сейчас, есть неизбежное сакральное измерение.
В нынешней череде событий – только так.
Мне сегодня из Беларуси не пишут.
Сама говорю «не ной», а сама хочу ныть. Глухо.
С начала СВО иногда заглядываю во вражеские паблики. Иногда в паблики с мертвыми. Провела сейчас час. Черные тела уже привычны. А вот обгладывание собаками живого человека – безумно. Их покарают за это. Такое не простить.
Я пошла плыть. «Люты» по белоруски – февраль, что с февралем что-то не то. Оказывается, он – «люты». Адвязіце мяне да калi-юга, калі ласка[469]
.Я – кацяня[470]
. Наездить 20 км и съесть шоколадцена. Негоже. Пригоже? Не, негоже. Няправільна. Я – кацяня маленькае.Я – кацяня. Хоть и полная, и преклонного возраста.
Тридцать лет, а я боюсь по телефону звонить, Ой, я 6 раз сегодня пообедала и так хорошо, вкусно.
У нас же первая война – вот эта, такая яростная – русских с русскими.
После гражданской – замечают читатели внимательные.
Я кацяня маленькае, а между тем, старею. Поспать до 11 и потом думать: «А что такое проект Скорпион?»
AGDchan 13.07.2022
Маша Петрова 13.07.2022
Какой экгрегор[471]
? Не было про экгрегор.Как сложно писать статью про то, что хорошо знаешь!
Мы ўчора з Вікай[472]
(сяброўка з Беларусі) сядзелі і абмяркоўвалі, хто ўвогуле рускія і што мы ўмеем. I прыйшоў адказ. мы рускія ўмеем кахаць. Мы любім украінцаў, вучым іх, аднаўляем справядлівасць і бясконца любім. I іх музыку любім і іх мова смешны любім, I іх аблудных любім.[473] Затапіць Украіну каханнем рускай. Няхай цячэ яна рэкамі чырвонымі але затапім яе мы наша рускім каханнем.Затопить Украину любовью русской. Пусть течет она реками красными, но затопим ее мы нашей русской любовью.
«Москва 24» написали, что нужен мой коммент, удалили сообщение и как будто ничего и не просили. Не надо обо мне думать.
Обглоданное войной тело как минимум не эстетично. Чтобы умирать, нужно точно привести себя в форму. Чтобы тело не растеклось по асфальту застенчивостью распухлости. Я бы стала делать упражнения только ради того, чтобы тело на асфальте выглядело хотя бы складно. И посмертная документация выставки под названием «прилет» была выверенно красивой и ее можно было бы выставлять на фронтире журнальных страниц. Я бы хотела, чтобы, если вдруг заденет арта, то, что останется, осталось бы довольно красивым.