Топография счастья

Символический обмен — это обмен значимыми действиями, это отношения, в которых разыгрывается статусное положение участников в социальном пространстве. Символический обмен отсылает к агонистическим играм, в которых участники делают ставки с риском все проиграть. С. Зенкин отмечает в предисловии к работе Ж. Бодрийяра «Символический обмен и смерть»:

Ясно, что символический обмен и представляет собой, по Бодрийяру, «агонистическую» игру, состязание, чреватое нешуточным противоборством, сравнимым с дуэлью. В то же время эта игра способна доходить до крайних пределов, до экстаза, оборачиваясь катастрофическим «истреблением» законов и установок социальной инстанции[329].

Человек личностно вкладывается в обмен. С. Зенкин продолжает:

Именно такие субъективно переживаемые обмены, чреватые вызовом и риском для участников, ставящие их в конфликтно-силовые отношения между собой, и обозначаются у Бодрийяра термином «символический обмен»[330].

В содержательном плане определяющими в этих взаимодействиях являются отношения Вызова и Ответа. Противостоять человеку в этих ситуациях может не только субъект. Его антагонистом часто бывают и внешне безличные структуры (Судьба, Фортуна, а точнее, объективированный и обезличенный социальный опыт), важно, что за ними скрывается социальное содержание или опыт.

Если Ответ на Вызов не дается, то он оказывается отложенным, взывающим к реагированию и возмещению посредством превращенных форм в виде метонимии или синекдохи. Это задает специфическую динамику социума. Символический обмен не подразумевает, что участники отношений получают эквивалентные воздаяния как результат взаимодействий. Обмен не носит эквивалентного характера, его последствия разнонаправленны. В результате динамичности и разнонаправленности обмена конституируются социальные иерархии, социальные поля, а также сами акторы.

Ж. Бодрийяр, описывая специфику обмена, противопоставляет современное общество традиционному, архаическому — как обществу, в котором символический обмен вытеснен циркуляцией знаков[331]. По Бодрийяру, циркуляция знаков порождает симуляционную реальность и симуляционные отношения, блокирующие полноценную обновляющуюся коммуникацию между различными социальными сферами. Возникающий порядок симулякров ведет с человеком другую игру — «мимикрическую», подменяя реальность условными подобиями.

Однако такое противопоставление символического обмена циркуляции знаков по линии архаика — современность, даже если учитывать намеченную Ж. Бодрийяром смену различных типов симулякров с началом Нового времени, не совсем корректно. Оно задает искусственную, зауженную схему восприятия реальности.

В действительности общества, построенные либо на символическом обмене, либо на циркуляции знаков, являются только лишь идеальными конструктами. В реальных социальных взаимодействиях символический обмен и циркуляция знаков сочетаются в различных пропорциях. В социуме они обязательно присутствуют, но в сложных концентрациях и конфигурациях, реальное общество может располагаться ближе или дальше относительно одного из полюсов идеальной шкалы.

Обмен предполагает двусторонние отношения. В случае обмена с прошлым они подразумевают изменение диспозиций участников, их переинтерпретацию и новое означивание, исходя из потребностей нового настоящего. Однако если обмен носит только симулятивный характер, то реального обновления не происходит и сохраняется ситуация, «в которой мертвый держит живого».

В рамках нашего анализа в первую очередь рассматриваются типы диалога «советского» и «постсоветского» как формы социального опыта, что является примером взаимоотношений различных сущностей модерна, одна из которых выступает как традиция (советское прошлое). Для нашего анализа важно проследить характер взаимодействий этих форм, рассматриваемых через призму отношений «мест счастья» с мифологическим прошлым, которые в зависимости от характера «цитирования» этого прошлого предстают как метонимические или метафорические переносы (тропы)[332].