Тополята

– Ладно… Ой, а как писать? У меня ни бумаги, ни ручки…

– Я дам…

Во время самоподготовки, в классной комнате, Пантелей сел рядом с Кабулом. Положил перед ним развернутый тетрадный лист и ручку.

– А что писать?

– Что на душе накипело, – серьезно посоветовал Пантелей. И Кабул стал писать, что накипело. Один раз на бумагу упала капля, но Кабул подумал: «Пусть»… Молоденькая дежурная учительница умиленно поглядывала издалека: наверно, думала, что старший воспитанник помогает младшему писать сочинение «Почему я люблю природу»…

Когда Кабул поставил подпись, Пантелей забрал бумагу.

– У меня будет сохраннее. А то Дмитрич устроит у вас шмон, заберет…

Потом они заговорили о хорошем: о книжках, о старом кино «Вертикаль», о телепередаче «Неразгаданная вселенная» (накануне удалось посмотреть перед отбоем). Там было и о параллельных мирах. И Кабул, снова как бы подавшись навстречу Пантелею, поведал о своих мыслях и снах про Конфигурации пространств.

– Я про это никому не говорил. Только тебе сейчас… Может, ты думаешь, что я псих?

– Владька, да ты что! У многих бывают мысли о таком. О «нездешнем»… Конечно, если это нормальные люди, не «дмитричи»…

Тогда Кабул «распахнулся» еще сильнее – рассказал про мечту, чтобы, меняя Конфигурации, можно было менять к лучшему состояние мира…

Пантелей покивал:

– Это, наверно, можно будет, но не скоро… А пока надо делать что-то нынешними способами…

– Я буду! Я вырасту и перестреляю всех этих гадов!

Пантелей с минуту сидел молча, снятыми очками скреб нижнюю губу.

– Владик, ты не сможешь…

– Почему? Им, значит, можно стрелять в нормальных людей, а нормальным в них нельзя?! Почему?

– Владик, у тебя не получится.

– Думаешь, я не смогу убить гада?

– Если в бою, то, наверно, сможешь. Или когда будешь защищаться, или защищать кого-то другого. Какого-нибудь малыша, например… А со зла, из мести… нет.

– Почему? – Кабул вроде бы обиделся, хотя чуял в словах Пантелея правоту.

– Потому что ты и есть нормальный. А у нормальных людей в душе есть заповедь «Не убий». Слышал?

– Это Иисус Христос сказал?

– Это сказано за тыщи лет до Христа…

– Как это так?!

– Что «как»?

– Но ведь Христос – это Бог?

– Да…

– Но ведь Бог сотворил вселенную! А до этого ничего в мире не было, только пустота! Кто в ней мог что-то сказать?

Пантелей слегка отодвинулся:

– Ох… ну и дремучий ты, дитя мое… Ты даже не знаешь никаких библейских сказаний?

– Не-а… Мама Эма подарила мне «Библию для детей», но я посмотрел картинки, поставил на полку и забыл…

– Показалось неинтересно, да?

– Ну… я знал, что Бог есть, а подробности… думал, что это неважно…

Пантелей сказал, глядя перед собой:

– Знаешь, иногда это важно…

Запинаясь от неловкости, Кабул выговорил:

– А может… это Он наказал меня… за то, что я о нем не думал?

Пантелей засмеялся:

– Ну, конечно! Только Ему и дела, как сводить счеты с бестолковым пацаном из города Айзенверкенбаума!..

Кабул смеяться не стал.

– Мама Эма как-то звала в церковь, а я отмахался: лучше посижу у компьютера… Сейчас бы хоть куда с ней пошел, если бы дома оказался… Не понимаю, почему она не приходит. Ведь другим разрешают свидания… И позвонить нельзя…

– Что-нибудь придумаем, – пообещал Пантелей.

Сосед Кабула по спальне, веснушчатый Арсений, был добрый, но немногословный. Все же он как-то вечером, перед сном, коротко рассказал о себе. Три месяца назад Арсений слинял из дома в Сухоложске, потому что отец за каждую двойку и тройку нещадно лупил его резиновой скакалкой. Был у Арсения план махнуть к бабушке в Краснодар. Беглеца почти сразу поймали в поезде. Арсений чуть не помер от ужаса и заверещал, что домой не вернется – лучше под колеса. Арсения повели в какую-то контору, которая называется опека. Деловитые инспекторши быстро оформили его в приют. Там он прожил неделю, и папина скакалка по сравнению с приютскими порядками показалась не столь уж страшной. Арсений смотался домой. Тем более что там была еще и мама. Она хотя и прикладывалась каждый день к рюмке, но сына жалела… Но оказалось, что папу забрали за драку с соседом, а мама «в стельку». За Арсением вскоре примчались воспитательница и ментухай. Объяснили ему, что убегать бесполезно, потому что отца с матерью все равно скоро лишат родительских прав…

Арсений все равно убегал, надеясь добраться до Краснодара. Его снова ловили и последний раз сняли с поезда в Айзенверкенбауме. Посадили в детприемник и стали ждать, когда приедут за беглецом из Сухоложска. Арсений же терпеливо ждал случая, чтобы снова рвануть в путешествие до Краснодара. Ничего другого у него в жизни не оставалось. А про здешние порядки он говорил, что они лучше, чем в «том» приюте…

Когда улеглись, Арсений привычно уткнулся носом в подушку и тихонько зашептал. Кабул раньше не прислушивался к его шепоту, а сейчас разобрал: «Господи… Краснодар…» Арсений молился об удачном побеге.

Кабул натянул простыню на глаза.

«Мама, ты умеешь молиться Богу?»

«Конечно, сынок. Все мамы умеют – за своих детей…»

«Помолись за меня!»

«Я каждый день молюсь, мой хороший… Но попробуй и ты. Сам…»

«Я не умею!»

«А ты своими словами…»