Топор богомола

Сейчас ведь только осень, а мама уже беспокоится насчет рождественских праздников?.. Мы по уши заняты работой и заботой о ребенке и едва ли можем планировать на пару недель вперед. Но я понимаю, что это важно для нее.

– Ты должен перезвонить ей, у нее был немного подавленный голос.

Это нехорошо. За последние пару лет ей стало намного лучше, она больше не ходит к психотерапевту, более или менее нормально ведет свою повседневную жизнь. Должно быть, это во многом связано с тем, что она стала бабушкой. К счастью, прошло уже довольно много времени с тех пор, как она перестала принимать лекарства. Но, возможно, случилось что-то такое, что сильно ее расстроило. Я помню, какой она была, когда умер папа. Как будто от нее осталась только оболочка, которая просто сидела и дышала. Пустая, лишенная эмоций. На меня накатывает страх, что с ней снова может случиться то же самое, что она снова станет такой.

– Что это за суперобеспокоенный тон? – говорит мама по телефону бодрым голосом.

Когда я слышу это, я испытываю облегчение, но в то же время я немного озадачен. Я ведь был настолько обеспокоен ее состоянием, что начал подумывать о том, чтобы взять отгул на работе и побыть с ней.

– О, ничего, просто Маю сказала, что у тебя был немного подавленный голос, вот я и забеспокоился.

– Ну, разумеется, мне грустно. Прошло всего десять лет с тех пор, как мой муж покончил жизнь самоубийством.

Я бы не решился так пошутить даже в кругу семьи, но если она так делает, то, думаю, с ней действительно все в порядке. Говорят, лучшее лекарство от горя – это время, и я полагаю, что десять лет – это достаточно долгий срок. Также, возможно, она решила, что если нам больно каждый раз, когда мы думаем об отце, то лучше говорить о нем почаще, чтобы мы стали менее чувствительными.

– Я собираюсь приехать домой в конце года, как обычно.

– И Дайки тоже приедет?

Дайки – ее главный приоритет. Я теперь всего лишь дополнение.

– Конечно. Так что все в порядке, верно?

– Ах да, я хотела тебе сказать, – тон мамы меняется. – На днях неожиданно пришел один человек. Молодой парень.

– Молодой парень? Да тебе повезло!

– Нет, это было очень странно… Знаешь, я думаю, что, когда говорила с Маю по телефону, я все еще думала об этом случае – вот почему она решила, что я чувствую себя подавленно. Маю сообразительная девушка. Осторожнее, малыш, или она поймает тебя на измене.

– Ты что, предполагаешь, что я ей неверен?

Мама на некоторое время замолкает.

– Мама… – говорю я, и она начинает снова, только теперь ее голос низкий и тихий, почти бесчувственный:

– Я думала, что твой отец был мне неверен, – и посмотри, к чему это его привело.

– О чем ты говоришь? – Я замечаю, что мой собственный голос стал более жестким.

Не то чтобы я так отчаянно хотел узнать все подробности какой-то неизвестной мне семейной истории, но по дороге с работы в наш с Маю кондоминиум, который находится в Сайтаме, я схожу на промежуточной станции и иду в гости к маме – в дом, где я вырос.

Сейчас мама, кажется, в порядке. В веселом настроении, когда она склонна подшучивать и подкалывать меня.

– Тебе так хочется узнать о неверности твоего отца, Кацуми? Ты уверен, что тоже не изменяешь Маю?

Я не даю себе поддаться на ее насмешки.

– Папа действительно тебе изменял?

Украдкой бросаю взгляд на папину фотографию на семейном алтаре в углу комнаты. «Это правда, папа?»

– Это было за день до того, как все произошло. То утро… я немного надавила на него. Девушка с его работы прислала ему сообщение, и я хотела знать, что в нем было.

– Сообщение от другой женщины? И ты его прочитала?

– Так получилось.

– Так получилось, да?

– Да, так получилось, – настаивает мама. – Сообщение пришло ночью. Рингтон разбудил меня, поэтому я решила переключить его телефон на беззвучный режим и случайно прочитала сообщение.

Это неожиданно. Еще с тех пор, как учился в начальной школе, я знал, что папа всегда ловил каждое мамино слово, следил за каждым ее движением, – но никогда не подозревал, что мама уделяла столько внимания тому, что делает папа.

– И что же произошло?

– Что произошло? Я просто спросила его, что все это значит.

– Это был допрос?

– Нет, нет, ничего подобного. Но в тот день он взял отгул на работе, чтобы… И я подумала…

– Ты подумала, что он сделал это потому, что ты заподозрила его в измене?

На ее лицо как будто опускается тень, и я беспокоюсь, что зашел в своих расспросах слишком далеко. В основном я просто шутил, но, думаю, то, что я мог воспринимать как легкий подкол, для нее было равносильно тому, что я вонзил нож в струп на все еще не зажившей ране.

Затем я понимаю, что мама, возможно, терзала себя этим самым вопросом долгие годы после смерти папы, и именно это вынудило ее обратиться за медицинской помощью. Возможно, все это время она чувствовала, что это ее вина.

– Но я не думаю, что папа стал бы тебе изменять.

– Он был очень красивым мужчиной.

– Конечно, может быть, но…