Топор богомола

– Вы не производите впечатления человека, который замышляет что-то дурное, – сказал он.

Я удивился его доверчивости, но в то же время был искренне ему благодарен.

Вот как я познакомился с этим парнем, дружелюбным молодым человеком, который выглядит так, как если б кто-то взял фотомодель из глянцевого журнала и на пару баллов снизил привлекательность его внешности, чтобы он больше походил на обычного человека.

– Я полагаю, это ключ от какой-то квартиры?..

Вспоминая, как десять лет назад я говорил родителям о том, что хочу иметь собственное жилье, я думаю, что, возможно, этот ключ открывает дверь какого-нибудь дома или квартиры в кондоминиуме, которую папа решил снять для меня.

– Возможно, да, – вслух рассуждает парень. – Готов поспорить, что так оно и есть. Я возьму его и сверю со своей базой данных. Даже если не найдем конкретный замок, для которого он предназначен, мы, вероятно, сможем определить, где именно он был изготовлен, а вы могли бы использовать эту информацию в качестве отправной точки в своих поисках.

– Вы сможете сразу сказать?

Он пристально смотрит на меня.

– Как вы думаете, насколько быстро может работать компьютер?

Мне вдруг становится неловко. Не задел ли я каким-либо образом его чувства?

– Я не знаю. А насколько быстро?

– Вот и я не знаю. – Его взгляд спокоен, как стоячая вода. Похоже, он нисколько не сердится.

* * *

– Может быть, твоему отцу нужно было место, где он мог спрятаться от всех? Убежище?.. – говорит моя жена Маю за ужином.

– Убежище?

– Ну, говорят же, что мужчины иногда хотят побыть в одиночестве.

– Человек, который сказал это, вероятно, был мужчиной, которому хотелось побыть одному.

Честно говоря, я думаю, что женщины тоже иногда хотят побыть одни.

Рядом с Маю сидит наш сын, полностью поглощенный тем, что происходит на экране телевизора; его рот набит едой, которую он не жует.

– Эй, давай жуй, приятель, – говорю ему я.

Он делает одно, затем второе жевательное движение, после чего снова застывает.

– Но да, на самом деле папа всегда был так осторожен с мамой, что вполне логично предположить: время от времени он хотел передышки.

– И это несмотря на то, что твоя мама всегда такая милая?

– Ты же знаешь, как это иногда бывает между супругами.

На мой взгляд, папа явно был слишком робок и нерешителен в общении с мамой. Но не было похоже на то, чтобы она им командовала. На самом деле они довольно хорошо ладили.

– Что ты лучше всего помнишь о своем отце?

– С чего ты вдруг спрашиваешь?

– Просто любопытно. Ты же знаешь, я выросла без отца.

– Хм, дай-ка подумать…

– Чему ты улыбаешься?

Я понимаю, что улыбаюсь пришедшему на ум воспоминанию.

– Однажды утром я проснулся, а папа лежал во дворе без сознания, одетый во что-то такое, что выглядело так… так, будто он только что вернулся из космоса.

– У твоего отца что, был космический скафандр?

– В нашем саду появилось гигантское гнездо шершней…

Папа встал в четыре или в пять утра – в любом случае еще до восхода солнца – по какой-то причине весь взвинченный и полный решимости разобраться с гнездом до того, как проснемся мы с мамой. Он вступил в бой с шершнями, вооруженный купленным в магазине спреем. По крайней мере, именно такую историю я услышал позже. К тому времени как я встал, дело было сделано. Размокшее от жидкого инсектицида и развалившееся гнездо валялось на земле, и повсюду лежали кучки мертвых шершней. Папа сказал, что его из-за этого мучало чувство вины, и, похоже, он был совершенно серьезен. Должно быть, он был страшно измучен и сильно перегрелся под всеми этими слоями лыжной одежды и натянутым поверх них пуховиком, которые использовал для защиты, потому что весь последующий день провел лежа. И я почти уверен, что помню, как мама отругала его за то, что он так перестарался и подверг свое здоровье опасности.

Когда я думаю об этом сейчас, понимаю, что папа сделал все, чтобы защитить нас, а мы даже не подозревали, что он это делает.

Я замечаю, что Дайки слез со своего стула и теперь стоит рядом со мной. Я вопросительно смотрю на него, и Маю говорит: «Думаю, он испугался», указывая на телевизор. Там идет аниме, и на экране под тревожную музыку появляется призрак.

Я сажаю его к себе на колени и говорю: «Не бойся, папа с тобой». Я говорю это искренне, а не просто пытаюсь заставить его почувствовать себя лучше с помощью шаблонных фраз. Произнося эти слова, я чувствую, как они идут из глубины моей души.

Меня переполняет желание защитить его от всего пугающего, от всего странного и бессмысленного, с чем ему суждено столкнуться в жизни. В то же время я понимаю, что невозможно идти по жизни и избегать всего, что расстраивает или с чем трудно иметь дело.

«Постарайся сделать все, что в твоих силах, приятель», – мысленно подбадриваю я своего сына, и мне приходит в голову, что я тоже все еще пытаюсь делать все, что в моих силах. Чувствую, как на моем лице сама собой появляется меланхоличная улыбка. Папа тоже старался изо всех сил. Я помню, как рисовал для него цветными мелками. «Спасибо, что заботишься о нас, папочка».