Топор войны

– Ладно, мусора, сейчас поглядим.

Для начала Николай ускорил шаг. Намереваясь перейти на другую сторону улицы, направился к перекрестку. Здесь машин было больше. Легче поймать такси и попросить водителя покружить по городу. Пусть менты поносятся за ним на своей развалюхе.

До перекрестка оставалось всего ничего, когда неожиданно мотор «жигуленка» взревел, и машина стала резво набирать скорость.

«Ничего себе», – удивился Николай, подойдя к проезжей части.

Но тут неожиданно из-за его спины вынырнул довольно шустрый старичок с авоськой в руке. В другой руке у него был сложенный зонтик, на который он опирался как на трость.

Николай даже не понял, откуда он тут взялся.

Бежевая «копейка» поравнялась с перекрестком, и из раскрытого окна высунулась рука с пистолетом. Но получилось так, что шустрый старичок оказался теперь впереди Николая.

Предотвратить его смерть уже было нельзя. Перекрываемый ревом машин, выстрел прозвучал как негромкий хлопок. Пуля вошла в лоб старику. По инерции он еще успел сделать шаг вперед. И вдруг у него словно подвернулись ноги. Авоська и трость-зонт разлетелись в разные стороны, а бедняга растянулся на асфальте, уткнувшись лицом вниз.

Кажется, никто из проезжавших мимо водителей ничего не понял, а бежевая первая модель «Жигулей» стремительно умчалась по улице.

Николай понял, для кого предназначалась эта пуля.

Он быстро повернул обратно к тротуару и ускорил шаг. Сейчас надо было как можно дальше оказаться от этого трагического места. А то еще и в этом нелепом преступлении обвинят его.

«Но кто это был в «жигуленке»? Явно не менты. Какой им смысл убивать меня. Я им нужен живой». Он свернул за палатку, постоял за ней, успокаиваясь. Вдруг услышал женский вопль:

– Ой, ой! Убили!

Возле палатки стояла телефонная будка без единого стекла, аппарат, как ни странно, работал.

Николай набрал домашний номер Алены. «Только бы оказалась она дома, – нетерпеливо думал он. – Ну пожалуйста. Подойди, сними трубку».

И Алена словно услышала его, спросила невеселым голосом:

– Алло, кто говорит?

Понимая, что разговор может не получиться, Николай сказал быстро:

– Алена, пожалуйста, не бросай трубку. Мне необходимо с тобой поговорить…

– Побазарить? Так, кажется, на вашем жаргоне ботают? Ну так вот: базара у нас не будет. Не забивай стрелку понапрасну!

– Алена, ну зачем ты так? – успел он только спросить, но в трубке послышались частые гудки. Тогда он опять набрал ее номер. Услышав, что она все-таки сняла трубку и молчит, сказал как можно убедительней:

– Можешь ты меня выслушать нормально?

Она молчала.

– Алена, у тебя осталась одна моя вещь. Ты понимаешь, о чем я говорю. Алена, мне очень нужна она.

Девушка по-прежнему молчала. И тогда он забеспокоился.

– Алена! – Он чуть ли не закричал в трубку. – Алло, Алена! Меня только что чуть не убили. Слышишь меня? Мне нужна эта вещь. Ну пожалуйста… – Он услышал ее частые всхлипы. Она плакала.

– Подъезжай ко мне, Алена, – попросил он. И добавил: – Очень тебя прошу. Поскорей…

Николай торопился. Такси остановилось возле самого подъезда. Он бросил водителю полтинник и выскочил из машины. Сам не понимая, почему так спешит. И подумал, что хочет навести порядок в квартире до прихода Алены. А в общем-то, ведет себя как мальчишка. Боится признаться, что очень захотелось увидеть ее.

Сначала их отношения были похожи на игру взрослого, битого жизнью, человека со взбалмошной красоткой. Он принимал правила этой игры. И, кажется, не заметил, как заигрался. И красотка запала ему в душу. Но ведь знает он: ничего путного у них не получится.

Войдя в подъезд, он нос к носу встретился с ядовитой соседкой с первого этажа. Она ненавистным взглядом окинула его с головы до ног.

– А вы ничуть не похудали за три дня, пока сидели в милиции, – съязвила она.

Грубить ей Николай не стал. Хотя в другой раз нашлись бы слова, от которых вредная старушенция прикусила бы язык.

– А кто вам сказал, что я был в милиции? Я был на курорте, – ответил старухе и пошел наверх.

Когда он уже был на третьем этаже, вредная старуха плюнула ему вслед и сказала:

– У-у, рожа уголовная! Жалко, что тебя так быстро отпустили с курорта.

Николай проглядел, как Алена подъехала к подъезду на такси. Он услышал звонок в дверь и помчался из кухни в прихожую.

– Аленушка! Девочка моя! – буквально втащил ее за руку в квартиру, боясь, что сама она не войдет.

Он целовал ее в губы, в шею. Она подставляла губы для поцелуя, но не ласкала его, как раньше.

– Не называй меня так. Слышишь? – запротестовала она. – Во-первых, я уже давно не девочка. А во-вторых, не люблю, когда меня так называют. Понял?

– Понял, Аленушка. – Николай заглянул в ее грустные глаза.

Всегда была веселая, жизнерадостная. Теперь ее словно подменили.

– Вот твое оружие. Иди, «мочи» людей. Только не убивай моего отца. Я тебя очень прошу.

Николай вздохнул:

– Аленушка, ну что ты говоришь?

Девушка заплакала, отвернувшись к стене. Не хотела, чтобы он видел ее слезы. Он обнял ее, прижимая к груди.