Топоры гномов

— За победу, пусть тяжелую, оплаченную кровью, но победу! — провозгласил первый тост я, подняв кружку с пивом.

Гном и эльф присоединились к моему пожеланию, после чего отдали должное столу. Громи ел быстро, жадно, мгновенно сметая ближайшую к нему снедь и запивая ее пивом. В свою очередь Тельдрен являл собой разительное от него отличие. Он ел спокойно, неторопливо, и пусть в тарелке эльфа была довольно простая пища, принимал он ее с изяществом аристократа.

— Так что необычного в наших спасенных? — спросил я, когда гости утолили первый голод.

— Ранее я никогда не встречал существ, подобных этим, — объяснил Тельдрен, — и потому не знал, что от них ожидать. Они не были агрессивны и в связи с этим мы обращались с ними достойно, однако пут не сняли, ожидая вашего вердикта.

— Никто иной в отряде их также не опознал? — решил уточнить я у Громи.

— Аритен их зверьми обзывал, — неуверенно ответил гном. — Хотя от животных у них только хвост, да уши. И вообще бабы там красивые, в определенных местах лучше эльфиек, не знаю, чего этим ушастым не нравится?

— Я не удивлен тому, что ты, гном, не способен оценить красоту и изящество наших женщин, — цедя слова, произнес Тельдрен. — Было бы странным иное, учитывая, что ваш народ утонченности лишен.

— Зато у наших женщин есть за что подержаться, не то что у эльфиек, которых с мужиками можно спутать. Хотя их за это винить нельзя, мужики то у вас тоже выглядят как бабы!

— Громи! Забери свои слова назад. Извинись перед Тельдреном и его народом, — приказал я, отмечая, как сузились глаза эльфа. Возможно мне только показалось, но Тельдрен собирался ответить и не только словами. И когда только эти двое успели поссориться?

Громи пожевал губами, оценил вид собеседника и наконец произнес:

— Прошу прощения, женщины у вас и правда красивые, — и замолчал, скотина.

Однако мне стало очевидно, что ожидать от Громи чего-то большего не стоило, а потому я обратился к эльфу:

— Прошу прощения за слова моего сородича. Увы, не каждый гном умеет держать язык за зубами, особенно в обращении с офицером, храбростью и умом заслужившим право быть моей правой рукой. Некогда я думал предложит Громи службу в своей армии, но теперь понимаю, что та мысль была поспешной, ему будет лучше в родной деревне.

А вот эти слова мгновенно отрезвили распоясавшегося гнома. Он мгновенно осознал, что столь желанная цель вот-вот окажется недостижимой, и поспешил заговорить:

— Прошу прощения, я не подумал. Я извиняюсь за оскорбления, нанесенные Тельдрену и его народу, — быстро проговорил Громи, и с надеждой посмотрел на меня.

Мне был нужен этот гном. Все же он являлся героем, а таковых найти не просто, однако если требовалось выбираться между ним Тельдреном, то решение было очевидным. А потому я обратился для начала не к Громи, а к своему офицеру:

— Что скажешь, Тельдрен, ты принимаешь эти извинения?

Эльф выдержал долгую паузу, заставив Громи сто раз пожалеть о своем хамстве и только затем произнес:

— Извинения приняты.

— Громи, — решил я окончательно прояснить для гнома положение, — Тельдрен — мой генерал, прошедший со мной через ряд сражений. Он заслужил мое доверие. Чего тебе только предстоит, если конечно у тебя есть таковое желание. Больше оскорблений Тельдрена и эльфов я не потерплю. Тебе это понятно?

Гном нервно кивнул.

— В таком случае продолжим разговор. Так как именно выглядят эти существа?

— Худощавые, но у женщин размер груди знатный, да и сзади хороши! — начал объяснять гном, а мне оставалось только печально вздохнуть.

— Это мы уже выяснили. Что еще ты можешь сказать об их облике?

— Уши и хвост, звериные, но об этом я уже говорил, — гном подергал себя за бороду, раздумывая над вопросом. — Лица у них необычные, да и одежды. Завернуты в ткани, будто какие-то монахи, да подвязаны поясами, ничего и не разглядеть за этой одеждой.

На будущее, никогда более не просить Громи описать женщин, ибо все его рассказы будут сводятся к одному.

— Можешь что-нибудь добавить, Тельдрен?

— Разумеется, тан, — в голосе эльфа сквозила ирония, и предназначалась она явно Громи. — У них не просто звериные хвосты и уши, они лисьи, да и питомцами их являются лисицы.

— Питомцы? — переспросил я, начиная догадываться кем являлись спасенные.

— Да, всего мы освободили два десятка этих созданий, но с ними было еще четыре десятка лисиц. Их всех мы вынуждены были везти в Цитадель, зверолюди отказались бросать своих питомцев, да еще и впадали в ярость, если думали, что мы пытаемся их обидеть.

— Вполне естественное поведение, это же были их дети, — ответил я и, увидев недоумение на лицах собеседников, пояснил. — Вы освободили кицунэ, существ, рождающихся лисицами и только спустя время обретающих способность обращаться в человека. Те, кто не может обратиться — дети и подростки. С самими кицунэ вполне возможно существовать в мире и даже с определенной пользой.