Топот балерин

Молодым девушкам нужны нежность и трепетность — а их сверстники эгоистичны, горячи и нетерпеливы.

Возрастные мужья растягивают любовные прелюдии: им требуется время, чтобы настроиться, как оркестровым скрипкам. А сорокалетние жёны только освоились, вошли во вкус и хотят грубого секса. Того самого, китайского: Ху-Сунь-Вынь.

Вот поэтому, грустно сказал сексолог, юных девушек должны по-отцовски бережно опекать возрастные покровители. Это в идеале. А юнцов многому бы научили наставницы в бальзаковском возрасте.

Но, увы, развёл руками сексолог, сами понимаете… Дикость, косность, отсталость, предрассудки. Абсолютная, повальная, возмутительная половая безграмотность общества…

* * *

Как-то Павел Геннадьевич от нечего делать, смеха ради, решил прошвырнуться по сайтам знакомств.

Спросите мужчин, как они оказываются на таких сайтах — и они все пожмут плечами и пробормочут, что зашли «от нечего делать», «для смеха» и чтобы «завтра чисто поржать с мужиками».

И — сразу увидел Её. Русалку по имени Алёна. У неё было редкое, контрастное сочетание светлых, будто вымоченных волос — и тёмных, с мокрым блеском, глаз.

Не мигают, слезятся от ветра. Я тебя никогда не забуду. Я тебя никогда не увижу. Последнее: «никогда не увижу» — очень устраивало женатого Павла Геннадьевича.

Конечно, Алёну атаковали претенденты — а она застыла на своих высоких стройных ножках в неприступном стеклянном воздушном дворце. Дворец охранял огромный, тупорылый, крылатый серебристый дракон-«боинг».

Фото Алёны не исчезало — значит, всех женихов пожирал дракон.

Никто и ничто не трогало сердце капризной красавицы. Павел Геннадьевич раздумывал, как его растопить.

Рассеянно забрёл в комнату дочки, увидел на столе забытый дневник. Давно не проверял. Открыл. А это тетрадка со стихами:

Очи еле смотрят,
Уши еле слышат,
Губы еле шепчут
Страшные слова.
Руки еле тёплы,
Щёки еле алы
И в подушках низких
Тонет голова.
Локон еле вьётся,
В окна ветер бьётся,
И лампадка еле
Теплится в углу.
Еле льются слёзы,
Слышатся угрозы…

Так вот же оно, самое то! Графоманство, конечно: розы, слёзы-мимозы-угрозы. Но — ключик к жалостливому женскому сердцу!

Самому назваться как-нибудь эдак… Цветисто, забористо… Рафаэлем, допустим. Женщины это любят.

Именно в тот момент Далька, придя из школы, увидела страшную картину. Разбросанные бумаги, лихорадочно выдвинутые ящики стола — и папашу, нагло роющегося в её компе, как свинтус в корыте!!

Немая сцена. Потом крики, сопли, слёзы, мимозы, угрозы… Заперлась в ванной, оттуда кричала, что покончит с собой.

Смерть стоит-скучает,
Терпеливо ждёт.
Вот уже подходит,
Впадинами смотрит,
Что-то шепчет… Ветер
Ставенки трясёт…

В общем, ужас, ужас. В ванной бритвы, ножницы. Вполне реальная смерть цинично глянула своими впадинами. Павел Геннадьевич тряс, как ставенки, дверь в ванную.

Вот тогда на свет выплыл спасительный коллега с разбитым сердцем и безответной любовью.

* * *

Жена начала подозревать и тихо накаливаться, сатанеть. Будто что-то унюхала, трясла телефон и контакты в сетях.

Павел Геннадьевич перенёс общение в чате на рабочее место, в кабинет. Кабинет был крошечный, но имел собственный туалет и биде. Микроволновка, электрочайник. Располагался в тридцатиэтажном небоскрёбе-улье, забитом тысячами таких офисов.

Телефон нежно мурлыкал «К Элизе». Павел Геннадьевич брал трубку и мягким, мачистым баритоном говорил:

— Добрый день. Вы позвонили в центральную компанию логистического аутсорсинга, маркетинга и мерчендайзинга по продажам, перепродажам и переперепродажам дырки от бублика (примерно так). Меня зовут Павел Геннадьевич. Чем могу помочь?

И — учтиво, с достоинством выслушав:

— Минутку. Я переведу вас на отдел, занимающийся вашей проблемой.

Жал на кнопочку, удостоверялся, что отдел ответил. И клал трубку.

И снова мурлычет «К Элизе»:

— Здравствуйте. Меня зовут…

И так целый день, некогда передохнуть. Работа называется солидно и ответственно — координатор. Раньше для этого существовал телефонный справочник.

С Алёной общался в обеденный перерыв, с половины первого до четверти второго. Десять минут на кофе и пиццу.

* * *

— Та-ак. Лыткина у нас на уроке снова занимается посторонними делами. Лы-ыткина! Проснись, наконец. Вернись в реальность, голубушка моя.

Класс засмеялся. Учитель физики Степашка (Степанов) подошёл. Пять секунд поборолся, чтобы отобрать у Дальки листок, спрятанный в учебнике.

То есть она фиг бы ему отдала, но всё ещё как бы не вернулась в класс, пребывая в поэтических кущах. Приходила в себя, хлопала глазами. Недоумённо оглядывалась на веселившихся одноклассников. Этих придурков хлебом не корми — дай хоть минутную возможность над кем-нибудь поржать.