Топтала

— Закон нарушаете, — хихикнул Алексей.

— Приходится.

— Никого не сбил?

— Только напугал.

— Ладно, выкладывай, что за дело.

— Давай не в машине, — поморщился Сергей. — Доедем до бульвара, выйдем, посидим на скамеечке. У тебя время есть?

— Час есть. Максимов отпустил. Тебе привет от него.

— Спасибо, — поблагодарил Краснов. — Передай привет от меня.

— Передам.

— Ну что, поехали?

— Давай, только не по тротуару.

Краснов развернулся с визгом шин об асфальт и поехал к Цветному бульвару.

Несколькими месяцами ранее Сергей купил «Мерседес» W-210. «БМВ» продал за ненадобностью и теперь рассекал с лихвой на «глазастом». Денег у него теперь было предостаточно, клиентов тоже, и он решил раскошелиться — совершил еще одну дорогую покупку. Серебристый спортивный двухдверный «Мерседес» W-220 с укороченной базой. Но на нем выезжал только по праздникам.

У него осталась не новая «восьмерка», и на ней он ездил на задания. Светиться на шикарной иномарке не входило в его привычку. Краснов был профессионалом, считал себя таковым и строго соблюдал правила конспирации. На дело выезжал в джинсах, футболке и на потрепанной машине. Чтобы быть неприметным и в любой момент раствориться в толпе людской. Но в офис и на встречи с клиентами шиковал в «мерине» и дорогих одеждах. Не стеснялся показывать финансовый уровень, то, что он высокооплачиваемый сыщик и дела у него идут хорошо. Да и люди к нему на приемы приходили небедные и вылезали из баснословно дорогих автомашин.

Тем не менее Сергей на заданиях не пижонил, а строго выполнял заповеди детектива. После разговора с Катей решил ужесточить правила игры и не стал говорить с Фоминым о деле ни по телефону, ни в машине. В скандале были замешаны сотрудники ФСБ, нынешние и бывшие, и это обстоятельство не на шутку его настораживало.

— Ты чего в машине говорить не хочешь, — поинтересовался Алексей, — прослушки опасаешься?

— Нет, но на улице спокойней.

Некоторое время они ехали и молчали, а потом Сергей спросил:

— Как дома, как жена, дети?

— Спасибо. Вроде бы хорошо, только вижу их редко, соскучился. Дети были в лагере — на море, загорели, вытянулись. Как увидел их — ахнул. Взрослые стали, совсем взрослые.

— Да, жизнь пройдет, а мы не заметим, — философски констатировал Краснов.

— Работа замучила. Ни днем ни ночью покоя нет. Все ищем и ищем преступников, находим, ловим, сажаем, а их меньше не становится.

— Уходи со службы, — посоветовал Сергей.

— Нет. Мне нравится. Это мое, а все остальное нет. Вон недавно поймали маньяка-чикотилу. Детям глотки резал. Как приятно, что одним гадом на земле меньше стало.

— Что он совершил?

— Убивал девочек-школьниц. Следил за жертвой от школы, входил за ней в подъезд, потом в лифт и там перерезал горло бритвой. Не насиловал, не грабил, полоснет один раз и уходит. Только один раз.

— Я о нем что-то слышал, — сказал Краснов. — Он в Красногорске орудовал.

— Там. Наша следственная бригада туда выезжала, потому что местные опера дров наломали — всех подряд хватали и выдавали за маньяков. Причем публично. Дуболомы. А он все убивал и убивал. Столько времени впустую потратили. А могли бы жизни спасти. В таких делах деликатность нужна. А как после такого незаконного обвинения человеку жить? Прохожие шарахаются, соседи в лучшем случае не здороваются, а в худшем — могут поймать и избить. А родственники жертв вообще могут суд Линча устроить — зверски убить.

Мы начали с того, что взяли под «колпак» всех насильников и убийц, когда-то получавших за это сроки, а ныне находящихся на свободе. Но каждый из них на день убийства имел алиби. И тогда Максимов — голова, выдвинул версию, что убийца — отвергнутый отец. Он ведь не насилует, не грабит, а только убивает.

Подняли документы из ЗАГСов и выявили десятерых отцов, кого суд лишил отцовства и запретил встречаться с детьми. У семи из них были девочки, и мы установили за каждым слежку. Через месяц один из этой семерки подъехал к школе, выбрал жертву и направился за ней до дома, а потом в подъезд. Наши сотрудники рванули следом. Маньяк и десятилетняя девочка вошли в лифт, а оперативники вбежали в подъезд, когда те уже уехали. Пришлось стрелять в потолок, чтобы напугать маньяка. Это подействовало, и он не успел перерезать ей горло.

Когда двери лифта открылись, опера увидели жуткую картину — до смерти испуганную, но здоровую девочку, а возле нее маньяка с бритвой в руке. Стоял как истукан и не мог пошевелиться. Так испугался. Его скрутили, отвезли в отделение, а через час он начал давать показания. Рассказал и показал все места, где совершал преступления. Все до одного. Это, без сомнения, был он.

Больной человек, но психиатрическая экспертиза зафиксировала его вменяемым. Так всегда делается, чтобы преступник предстал перед судом и получил вышку. Даже если он явный псих. — Алексей замолчал.

— Сколько детей он убил? — спросил после паузы Сергей.

— Восьмерых девочек. Девятую не успел — менты помешали.

— Гад! — вырвалось у Краснова.