Топтала

— Его бывшая запрещала ему встречаться с дочерью, потому что он иногда выпивал. Добилась в суде, чтобы его лишили родительских прав, а он сильно переживал разлуку с дочерью. И вот нашел выход злой энергии в убийствах детей. Свою дочь и жену не трогал, а других…

— Дали вышку?

— Да, но ты сам знаешь, у нас смертная казнь отменена… за ненадобностью, — Алексей изменился в лице, в сердцах махнул рукой и чуть не проматерился.

— Ничего. Ее введут на месяц, расстреляют всех, кого надо, а потом опять объявят мораторий.

— Хорошо бы. Я этого гада допрашивал и понял, что он даже рад, что все так кончилось. Признался во всем — очистился от греха.

— Все равно гад, — покачал головой Краснов.

— Ты знаешь, его дочь приходила к нему в изолятор, и не раз. Они подолгу беседовали. Он рассказал ей, что причиной убийств стала сильная любовь к ней, и то, что им запрещали встречаться. А началось с того, что он поджидал ее возле школы, смотрел на нее, но подойти боялся. Дочка могла случайно сказать матери, и тогда бы его опять затаскали к участковому. А он тихий человек, безработный инженер, в личной жизни неудачлив. Самым большим и единственным счастьем в его жизни была дочь. Трагедия в своем роде.

Но однажды дочка заболела, он пошел за какой-то девочкой, зашел за ней в подъезд, потом в лифт и не помня себя перерезал ей горло перочинным ножом. Сонную артерию. Потом это повторилось…

На очных ставках с дочерью он сказал, что любит ее. И она сказала, что очень любит его. Причем искренне. Я слушал записи, — Алексей помрачнел. — Вот так.

Сергей ничего не сказал, а только насупился.

— Любовь, любовь, что она с людьми делает. Одних возвеличивает, других уничтожает, превращает в зверей.

— Это точно.

Мужчины подъехали к бульвару, Сергей остановил машину, и они вышли. Шли по горячему асфальту в направлении памятника Крупской и молчали.

— Скоро лето кончится, — сказал Сергей.

— Еще не скоро, но уже через половину перевалило. Вниз быстрее покатится. — Алексей пнул носком черного начищенного ботинка жухлый листок.

— Я и не заметил, как оно прошло. Трудился не покладая рук. Даже в отпуск не поехал. Видимо, нагулялся, — Сергей усмехнулся.

— А я не помню, как дни и ночи пролетают, что вчера делал, что позавчера. Мне кажется, время остановилось, и жизнь превратилась в один длинный день, состоящий из совещаний, выездов на место преступлений и расследований.

— Наверное, стареем, — тяжело вздохнул Краснов.

— Давай о деле.

— Да не спеши ты, Леша. Остановись, посмотри по сторонам, задумайся, зачем спешим, для чего. Может, радость в жизни не от любимого дела, не от зарабатывания денег, не от растрачивания их на вкуснятину, красивые авто, шмотки, девиц, а от общения со своими подрастающими, познающими мир детьми. От того, что ты стараешься научить их, увидеть то, чего сам не смог увидеть. Добиться того, чего сам не достиг. — Сергей остановился и внимательно посмотрел на Фомина.

— Скорее всего ты, Серега, прав. Иначе почему, выйдя на пенсию, дедушки с таким наслаждением нянчат своих внуков?

— Они восполняют радость общения, которую не смогли получить от своих детей.

— Работа была на первом месте, а дети на втором, вот и получается, что кайф начнется, когда на пенсию выйдешь. А до пенсии еще дожить надо. И что интересно. Этого маньяка жажда общения с собственной дочерью подтолкнула к убийствам.

— Меня твоя история тоже на эти мысли натолкнула.

— Поэтому и разговор о детях начал? — Алексей улыбнулся.

— Именно, Леша, именно. У тебя-то их двое, а у меня пока ни одного.

— Так заводи.

— Подумываю. Жизнь-то в один неизвестный тебе, неожиданный миг может кончиться, а что останется? Счет в банке, квартира, дача, машина. Кому все это останется, для кого все это зарабатывается?

Алексей похлопал Сергея по плечу: — Стареешь и поэтому мудреешь. Философские мысли в голову полезли.

— Когда-то же им надо полезть. Пора. Скоро сорок.

— И мне скоро.

— Поздравляю.

— Не с чем. Дети есть, а мысли тягостные посещают. Зачем, почему, когда это кончится? — Алексей посмотрел на часы.

— Сколько еще?

— Двадцать минут есть. На эти темы лучше на кухонке, за бутылочкой размышлять.

— Или на природе за шашлычком.

— Или так, но все равно с бутылочкой.

— С бутылочкой. Вот и кульминация разговора.

— Да. — Алексей вопросительно посмотрел на Сергея.

— Ладно, сантименты побоку, возвращаемся в дело. Что ты знаешь о Гекторе Альбертовиче Лэнце?

Краснов не хотел пока говорить другу, что между политиком и телохранительницей произошел конфликт на сексуальной почве. К тому же он не был на сто процентов уверен, что этот конфликт вообще был. Он хотел о нем узнать от Фомина. Хотя Сергей допускал, что начальник охранного управления ФСБ не дал вымести сор из стен департамента и никто ничего не знает. Делом могли заниматься тамошние следователи, и в этом случае утечки информации от секретных источников не произошло бы.

— Так что ты знаешь о Лэнце? — повторил вопрос Сергей.