Тор

В тот же миг незадачливый драчун распластался по земле, забрызгав ее кровью, хлынувшей из разбитого носа.

– Лучше не вставай, – бросил Крепыш, потирая ушибленный кулак.

Вновь повернувшись к восстающему над черной стеной леса атомному зареву, он почувствовал на кончике языка странный металлический вкус. Стиснув зубы, ощутил, что они покрыты каким-то налетом и кажутся пластиковыми. Развернувшись к селянам, Петрович закричал:

– Быстро все по домам!

– Мужик, да ты охренел! Вали в свой город и там командуй. Нечего нам указывать, – возмутился рослый, широкоплечий детина, угрожающе сжав кулаки.

– Если хотите жить, делайте, что я говорю!

– Поубиваешь нас, что ли? – проскрипела бабушка – божий одуванчик. – Я немцев не боялась, а тебя тем более не боюсь.

Толпа презрительно засмеялась.

– Идиоты! На станции авария! Это не обычный пожар! Сейчас в воздухе столько радиации, сколько вы не получили бы за всю свою жизнь! Чувствуете этот вкус у себя во рту? А как зубы? Сомкните их и поймете, что они словно чем-то покрыты! То-то же! Быстро по домам!

Люди зашумели. Часть селян направились к своим жилищам. Остальные, менее сознательные, продолжали стоять на дороге. Раскрыв рты, они рассматривали мерцающее зарево.

– Хрен с вами. Хотите сдохнуть – пожалуйста. Я пас, – бросил Петрович, взбегая по лестнице.

В доме было шумно. С кухни доносились голоса Антибиотика и Кузьмича. Повышенный тон их разговора не был похож на светскую беседу.

– Почему ты меня здесь держишь? Я к вам со всей душой, а вы, оказывается, бандиты! Вон из моего дома!

– Старик, да ты совсем сбрендил, что ли? Говорю же тебе – на улицу сейчас нельзя. Опасно там. Пойми, наконец, я не желаю тебе зла!

Пройдя по коридору, Крепыш остановился у входа на кухню. Дальнейший путь преграждал Антибиотик. Напарник вцепился в проем, не выпуская Кузьмича.

– Что здесь происходит? – спросил Петрович.

От неожиданности Антибиотик вздрогнул, развернулся. Бледное лицо, широко распахнутые глаза и побелевшие губы говорили о том, что парень жуть как испугался. Увидев Крепыша, он облегченно выдохнул и сказал:

– Ты же сам велел за дедом присмотреть, а он бунтует.

– Да твою ж налево. Отойди. Я сам все объясню.

Нахмурившись, Антибиотик уселся на лавку и принялся копошиться в своем рюкзаке.

– Павел Кузьмич, давайте поговорим, – произнес Петрович, усаживаясь за стол. – Понимаете, на улице сейчас очень опасно.

– Да чего там такого страшного? Не война, поди. Даже когда фашисты в нашу деревню вошли, я не боялся.

– Нет, не война. Но, думаю, умереть в муках вы не планируете.

Старик недоверчиво посмотрел на Петровича, почесал затылок, а затем, хлопнув ладонью по столу, выдал:

– Ага! Я понял. Пытать меня удумали. Ироды проклятые. Нет. Ничего у вас не выйдет! Не на того напали! Убирайтесь подобру-поздорову!

– Да никто тебя пытать не собирается, старый пень! Слушай, что тебе говорят! – вспылил Антибиотик.

– Закрой пасть! – рявкнул Крепыш, усмиряя пыл молодого.

– Да пошли вы оба, – буркнул напарник, выходя из кухни.

– Простите парня. Не держите зла. Я сейчас вам кое-что расскажу, но только прошу, не перебивайте. Выслушайте – и не подумайте, что я сумасшедший.

– Да говори как есть. Чего тянешь кота за хвост? – произнес Кузьмич, взяв из керамической вазочки сухарь – скорее от нервов, а не из желания полакомиться.

– На станции произошла авария. На улице высокий уровень радиации. Выходить из дома смертельно опасно, – выпалил Петрович.

Старик так и не донес сухарь до рта. Повисла пауза. Внезапно наступившую тишину нарушали лишь ход настенных часов да голоса, доносящиеся снаружи.

– Как – авария? Кто сказал?

– Я сказал. Бороться с ее последствиями будут еще очень долго. Совсем скоро эвакуируют Припять, затем придут за остальными. Я вас очень прошу, не отказывайтесь уезжать.

– Признайся – выпил? – прищурив глаза, произнес хозяин.

– Нет же, черт возьми. Трезв как стеклышко. Мы с другом попали сюда из будущего. – Петрович поднялся, схватил свой рюкзак и, вытащив из него устройство, положил на стол. – Эта штука нас сюда перебросила. Там, в нашем времени, все в радиусе тридцати километров вокруг станции обнесено колючей проволокой. Зона отчуждения. Нет там людей. Все мертво и радиоактивно. Понимаешь?

Старик, нахмурив брови, зыркнул на Петровича. Он явно не верил словам собеседника – да и кто бы поверил? Кузьмич привык, что в его монотонной деревенской жизни ничего не происходит. Каждый новый день как две капли воды был похож на предыдущий, да и атомная станция уж сколько лет работает без перебоев, все к ней привыкли как к чему-то само собой разумеющемуся. А тут заявился какой-то чужак и стращает смертью.

– Знаешь что? – глядя на причудливый узор скатерти, процедил хозяин дома. – Пошел-ка ты туда, откуда явился. И своего родственника не забудь!

– Дурак ты, дед, – буркнул Петрович, убирая устройство обратно в рюкзак. – Ничего, совсем скоро ты поймешь, что я говорил правду, но будет слишком поздно.

Старик демонстративно отвернулся и уставился в окно. Он хотел, чтоб гости поскорее покинули его дом и не стращали больше своими предсказаниями.