Тора-Тора-Тора!

С этими «А-лодками», как окрестили крохотные суденышки, провели немало экспериментов. Сначала их намеревались доставлять к цели самолетами. Однако от этого плана пришлось отказаться — он оказался совершенно невыполнимым. В конце концов на палубах подводных крейсеров установили прочные держатели, которыми прихватывалась миниатюрная подводная лодка. Таким образом, их, так сказать, несли на спинах.

Незадолго до приближения к району операции экипаж из двух человек перебирался из подводного крейсера в свое маленькое суденышко, затем под водой оно освобождалось от креплений и своим ходом двигалось к цели.

Для службы на подводных мини-лодках моряков отбирали особо. Им предоставлялась масса дополнительных льгот, и вообще к ним относились весьма почтительно. Если учесть, в каких условиях им предстояло действовать, и сколько оставалось шансов выжить, становится понятно, что получивших боевой приказ можно было сразу считать смертниками.

Чрезвычайно распространенная в те годы японская милитаристская идеология внушила многим воинам мысль о том, что безрассудное самопожертвование во славу бога-императора относится к числу величайших человеческих добродетелей. Желание жить и работать для отечества отступило в тень громкой фразы, которая требовала, чтобы лучшие сыны нации видели высшую честь в смерти за свое отечество.

Этот дух — вершина милитаристского воспитания — преобладал среди подводников уже к началу операций против США. Религиозные церемонии в небольших молельнях на бортах лодок — носителей сменялись политическими митингами, где в головы матросов вбивалось чувство ненависти к Америке. С таким настроением они и отправлялись в первый бой.

Энсина Кацуо Сакамаки откомандировали на «А-лодки» в двадцать три года. Произошло это примерно в то же время, когда лейтенант Маеджима под видом безобидного туриста разглядывал противолодочные заграждения в бухте Пирл-Харбора и докладывал о своих наблюдениях Адмиралтейству. Маеджима оценил шансы, на которые могли рассчитывать в Пирл-Харборе «А-лодки». Адмиралтейство с его предложениями согласилось. Срочно подготовили пять больших крейсерских лодок и отобрали экипажи для «малюток».

Кацуо Сакамаки входил в число самых блестящих офицеровподводников. Он был молод, подтянут, энергичен и верен долгу. Получив новое назначение, он не знал, что адмирал Ямамото, инициатор плана нападения, весьма скептически относился к использованию миниатюрных подводных лодок.

Адмирал не ждал ничего хорошего от плана, согласно которому пять лодок должны будут попытаться проникнуть во время налета в бухту и торпедировать корабли, которые просмотрят или в которые не попадут авиаторы. Ему с самого начала было ясно, что экипажи маленьких суденышек, даже если тем вообще удастся проникнуть в гавань, обречены. Не слишком прочные корпуса лодок просто раздавит при взрывах бомб. Однако его скепсис объяснялся не только этим обстоятельством. Слишком велик был риск, что та или иная лодка будет случайно обнаружена, прежде чем начнется атака. Тогда поднятая по тревоге американская оборона станет намного эффективнее, чем в случае полной внезапности.

Но противостоять подводникам не смог даже адмирал Ямамото. Они горели желанием доказать свою значимость для будущей войны и настаивали на участии в битве при Пирл-Харборе.

После долгих препирательств командир группы «А-лодок» Наоджи Иваса пошел на компромисс. Лодки-малютки вступят в дело только после того, как начнется воздушный налет. Проникнуть в бухту они постараются скрытно. Если же возможности проникнуть в бухту незамеченными не представится, они дождутся, пока в общей суматохе битвы можно будет взорвать противолодочную сеть.

Вечером шестнадцатого ноября на построении Кацуо Сакамаки услышал от Наоджи Иваса, что выход лодок назначен на восемнадцатое, и присоединился к общему крику "Банзай!" Потом он получил последнее увольнение на берег. Вместе с механиком Киоджи Инагаки они побродили по Куре в районе гавани, сходили в кино и выпили по несколько рюмок сакэ. Потом Сакамаки купил в цветочном магазине цветущую ветку вишни, только что доставленную из теплицы.

Попросив завернуть ветку в целлофан, он взял её с собой на борт, где положил рядом с перископом. Цветы вишни должны были принести Кацуо Сакамаки счастье. Под счастьем в данном случае он понимал возможность умереть со славой, то есть потопить хотя бы один вражеский корабль, прежде чем погибнуть самому.

Вскоре после полуночи он уже лежал в своей койке на борту подводного крейсера J-24. Долгий поход начался.

Пока почти сто человек экипажа подводного крейсера стояли вахты, Сакамаки занимался игрой в шоджи. Однако через небольшие промежутки времени он поверял свою «малютку» и убеждался, что с ней все в порядке. Приходилось обвязываться тросом, чтобы в шторм добраться до «А-лодки» по палубе подводного крейсера. Он рассматривал это как своего рода спорт.