Тора-Тора-Тора!

Все остальные «А-лодки» до бухты не добрались. Потерявший сознание Сакамаки все ещё дрейфовал у Даймонд-Хед. Еще одну лодку потопил «Уорд». Пятая пыталась войти в гавань следом за «Кеосанквой». Но в семь часов три минуты гидролокатор «Уорда» обнаружил легкий шум мотора. Аутбридж тотчас же взял курс на этот шум и сбросил пять глубинных бомб. Вскоре после этого метрах в трехстах от «Уорда» расплылось большое масляное пятно и на поверхность вырвались пузыри воздуха.

В Бишоп Пойнт снова ушло донесение о случившемся, оттуда оно попало на стол лейтенанта Гарольда Камински, дежурного по штабу 14 военно-морского района.

Камински был старым резервистом. Он сказал себе, что происходит что-то странное. Либо речь идет о каких-то комплексных учениях, которые слишком затянулись, либо действительно в запретную зону проникли подводные лодки. Во всяком случае, он тут же позвонил своему непосредственному начальнику капитану Джону Б. Ирлу.

Когда на ночном столике зазвонил телефон, жена капитана что-то сердито проворчала, но тут же предала трубку мужу. Тот выслушал доклад, на миг задумался и нашел оба донесения с «Уорда» слишком серьезными, чтобы просто принять их к сведению и на том успокоиться. Он приказал немедленно известить адмирала Хасбенда Е. Киммеля.

В семь часов сорок минут Камински дозвонился адмиралу, который жил в небольшом бунгало в Макалапе. Семью адмирал оставил в Штатах. Он не любил, когда на службе под ногами крутились родственники. Это влекло за собой обязанности, а обязанности отнимали время.

Киммель коротко и ясно приказал:

— Запросите подтверждение донесений! Я буду у вас через четверть часа.

ВОСТОЧНЫЙ ВЕТЕР — ДОЖДЬ

В ночь с четвертое на пятое декабря 1941 года одна из американских радиостанций на западном побережье перехватила прогноз погоды, передававшийся из Токио. Специалисты-криптографы тотчас же опознали в нем секретный сигнал японским вооруженным силам.

Подробностей в этом сигнале, конечно, не было. Американские криптографы в июле разработали систему дешифровки секретных японских сообщений. Теперь они могли переводить передаваемую японцами систему цифр в группы букв. Затем с помощью современной техники эти буквенные группы расшифровывали. Все шло успешно, когда дело касалось нормального текста. Неразрешимыми оставались условные обозначения и словосочетания, ключа к разгадке которых, как и прежде, не было. И когда перехватили это странное, не соответствующее действительности сообщение: "Восточный ветер — дождь", никто не знал, что с ним делать. Ясно было только, что речь идет о каком-то заранее согласованном условном сигнале.

В центре дешифровки полагали, что это словосочетание имеет отношение к стремительно ухудшавшимся отношениям между Японией и Америкой, но одно такое предположение ничего не давало. В то время в Америке ещё не знали, что японское верховное командование согласовало со своими находящимися в открытом море силами условные слова, которые должны были в нужный момент информировать, в каком направлении будет предпринята атака.

Согласованы были фразы:

"Хигаши но казеаме" — "осенний ветер — дождь" — для непосредственной угрозы войны с США;

"Китаноказе кумори" — "северный ветер — облачно" — для непосредственной угрозы войны с Советским Союзом;

"Ниши но казе харе" — западный ветер — ясно" — означало угрозу войны с Великобританией.

Эти ключевые слова следовало по мере надобности произнести в середине ежедневного прогноза погоды и дважды повторить в его конце.

Донесение о передаче этого в высшей степени гибельного для американцев сигнала уже утром пятого декабря легло на стол командующего американским флотом адмирала Старка. Тот мало что понял из путанных пояснений начальника контрразведки. Он вообще не ожидал многого от деятельности командера Саффорда и специалиста по дешифровке Далтона Крамера. Старк призвал обоих не поднимать паники и положил их рапорт под сукно.

Другая телеграмма, отправленная из Токио посланнику Номура и расшифрованная контрразведкой, попала прямо на стол президенту. Это произошло днем позже. Телеграмма содержала детальные указания, когда надлежало вручить американскому правительству некое послание из четырнадцати частей. Такая точная датировка несомненно указывала, что с момента передачи меморандума параллельно начнется какая-то военная акция.

Вечером шестого декабря Рузвельт был поставлен об этом в известность и решил немедленно созвать совещание. Оказалось, однако, что адмирал Гарольд Р. Старк, командующий флотом США, как раз в это время отправился на премьеру нового мюзикла. Рузвельт не решился его вызвать. Кончилось тем, что он принял к сведению это недвусмысленное положение вещей, отложив, однако, на утро решение о принятии каких-то мер.