Тореадор

– Скоро будет большой праздник. По улицам города понесут статую Девы Марии. Я хочу попросить твою сестру подшить покрывало, оно кое-где обтрепалось и уже не выглядит нарядно.

–Хорошо, Падре. Я приведу Лауру завтра с самого утра. Она все сделает.

Дома я сообщил сестре о просьбе священника. Она с радостью согласилась. Собрала в корзинку нитки, иголки, и все, что необходимо. На заре я отвел ее в монастырь к Падре Пио, а сам побежал на свою работу. Вечером, после занятий, я забрал сестру, и мы пошли домой. Она сказала, что в монастыре для нее много работы. И она теперь каждое утро будет ходить туда. Мне это понравилось. Я теперь был спокоен за сестру. В стенах святой обители ей ничто не угрожало. Однажды, когда мы занимались письмом с моим учителем, а Лаура тихонько сидела у окна и что-то шила, я попросил Падре Пио еще раз показать нам книгу с портретом тореадора. Он улыбнулся и вытащил из шкафа толстую книгу. Положил ее на стол и позвал Лауру. Она даже покраснела от волнения, когда увидела рисунок. Долго-долго рассматривала каждый узор, каждую ленту, потом прочитала по слогам: "Коррида в Севилье".

–Ты умеешь читать?– Удивленно спросил Лауру учитель.

–Да, Падре. Меня Марко научил.– Тихо ответила Лаура.

–Вот, смотри, Марко. Твоя сестра уже хорошо читает, а ты?

– Да, Падре. Я очень этому рад. Но у меня не выходит соединять между собой буквы. Я уже все их знаю, а прочитать не могу.– Горестно сказал я.

Падре принес еще одну тоненькую книжку и вручил ее мне.

–Это молитва к Святой деве Марии. Вы с Лаурой сможете вдвоем прочитать и выучить ее наизусть.

Так я научился читать. Дальше стало намного легче. Писать и считать мне уже было совсем легко. А когда я стал быстро читать по-испански, Падре Пио стал обучать меня латыни.

Так прошли три года. Мне исполнилось, наверное, девятнадцать лет, а Лауре семнадцать. Я все ждал и надеялся, что когда-нибудь опять смогу смотреть на нее как на свою сестру. Но, несмотря на все мои усилия, моя любовь только крепла. Это мучило меня. Бывали моменты, когда я кусал себе руки до крови, чтобы не показать Лауре, как люблю ее. Особенно, когда она доверчиво прижималась ко мне или шевелила мне волосы, или называла "Cari~no Marcos. Mi vida". Падре Пио тоже не знал, как помочь моей беде. Он только заставлял меня учиться и занимать голову знаниями, и молиться. Хвалил за мое терпение.

Лаура все так же ходила в монастырь помогать Падре. Для нее всегда находилась работа.

Видимо там, или на улице, не знаю где, но однажды ее увидел Леон. Я уже говорил Вам, Падре, что он ненавидел меня. Я не знаю за что. Но это чувство захватило его с первого дня. Он всячески мне вредил, но это меня мало задевало. К своему стаду я его не подпускал и близко, а сплетни и угрозы меня совсем не трогали. После издевательств моего отца, меня было трудно задеть.

Но тут у него возник безумно гадкий план. Подговорив трех таких же мерзавцев, он решил украсть у меня Лауру. Однажды, убедившись, что я еще занимаюсь с молодыми бычками, они пробрались в наш сад, но просчитались. Вместо Лауры, они схватили Кончиту. Накинули ей на голову пончо, связали и как мешок кинули поперек седла лошади. Просто каким-то чудом я увидел, как они отъезжают от нашего домика. Не раздумывая ни минуты, я погнался за ними. Догнал их уже у подножия холмов. Они особенно и не торопились. Видимо не думали, что я смогу дать отпор четырем негодяям. А зря. Самое плохое, что Леон, увидев, что поперек седла лежит не Лаура, а ее мать, столкнул бедную женщину на землю. Она, неудачно упав, повредила себе спину. Тогда я впервые озверел. Мне было обидно, ярость захлестнула меня с головой. Я не помню, что и как я сделал, но когда сознание стало возвращаться ко мне, все четверо корчились на земле, захлебываясь в крови. Мне было некогда, да и особо не хотелось к ним подходить. Я склонился над Кончитой, она лежала в неестественной позе, как сломанная игрушка.

–Кончита, милая! Ты жива?– я бережно приподнял ей голову и погладил по волосам.

По щеке у нее поползла слеза:

– Я страшная грешница. Наверное, нет мне прощения за все мои грехи.– Она плакала.