Торговая, таможенная и промышленная политика России со времен Петра Великого до наших дней

Созданное при Петре промышленное развитие представляло собой нечто искусственное, извне заимствованное и механически пересаженное на еще не подготовленную русскую почву. Петра нередко упрекали в том, что он направлял экономическое развитие страны на ложный путь, насаждая и выращивая в тепличной обстановке капиталистическое крупное производство, вместо того чтобы обратить свое внимание на развитие «национальной» формы производства – кустарной индустрии. Туган-Барановский[16] справедливо признает этот упрек незаслуженным. Новая крупная индустрия не могла вырасти на основе семейно-кустарных промыслов сельского крестьянского населения. Она требовала концентрации капитала, которую ей могли дать только государство или разбогатевшие торговцы; она нуждалась в технических силах, которые в пределах государства можно было получить лишь в весьма ограниченном количестве; в отношении рабочего материала, способов производства и сбыта она должна была считаться с совершенно иными отношениями, чем кустарь, который примитивнейшим ручным способом изготовлял простые и дешевые продукты народного потребления. Словом, в России отсутствовали все условия, необходимые для превращения этого мелко-ремесленного производства в фабричную индустрию. Экономическому прогрессу в промышленности путь нужно было пролагать оттуда, где могли быть найдены творческие элементы. Это и произошло благодаря энергичной инициативе, всестороннему содействию и широкому материальному участию царского правительства.

Новые формы производства были, таким образом, заимствованы с Запада в готовом виде и поставлены рядом с национальным, во всех отношениях отсталым, промыслом. То обстоятельство, что выросшая на чужой почве крупная индустрия оказалась неспособной примениться к своеобразным условиям новой среды было виной тех, кто ее насадил, но неспособность эта осталась ей присущей как постоянный момент ее слабости; домашне-кустарное производство, напротив того, при всех неблагоприятных условиях своего развития, выросло из своих примитивных форм и явило такую жизнеспособность, что смогло с успехом конкурировать с покровительствуемым капитализмом. Как мы увидим ниже, силы русской кустарной промышленности, как и немецкого ремесла, еще выросли в борьбе с надвигающимся крупным производством.

Сделанными указаниями мы, впрочем, забежали вперед эволюции, которую изучаем. Ко времени Петра противоположность фабрики и кустаря еще едва только намечалась. Возникавшие то здесь, то там фабрики имели прежде всего целью создать национальную индустриальную основу для господствовавшего над всеми остальными интересами царского милитаризма, возможно лучше снабжать его всем необходимым, претворять в действительность высоко заносившиеся политические планы деспотического реформатора. От острого взгляда такого царя, как Петр Великий, просвещенного притом постоянным соприкосновением с Западом, не могло, конечно, ускользнуть, что порох и пушки сами по себе еще не составляют силы государства; но в своей хозяйственной политике – как торговой, так и промышленной – Петр до конца жизни оставался сыном своей эпохи, которой идея индивидуальной свободы была чужда. И это основное направление приняло в варварской стране, составлявшей тогда для Европы «Дальний Восток», такие грубые формы, что «народ» представлял собой исключительно только вынужденное к долготерпению и предназначенное для эксплуатации орудие в руках царского деспотизма. Успехи петровской политики частью имели тот самый источник, который в свое время придал такой чрезвычайный блеск меркантилизму, – «злоупотребление властью», по выражению Шмоллера. Мы отнюдь не отрицаем, однако, что необузданная энергия Петра послужила на пользу развития государства, – она пробудила в стране дух предприимчивости, расшевелила внутренние производительные силы, содействовала развитию торговли и оборота.

Глава 4

Отступления от петровской системы. – Торговая и таможенная политика преемников Петра