Торговец кофе

— Человек сам должен управлять своей судьбой, он не шахматная фигура, чтобы им манипулировали. Я никогда вас не прощу, — сказал он.

Поскольку он пришел в мой дом с намерением меня убить, я подумал, что если он никогда меня не простит — это значительное достижение.

— Когда-нибудь вы простите меня, — сказал я, — и даже поблагодарите.

Но он уже ушел. Я слышал, как он торопливо сбежал по лестнице, чуть не кубарем, и пытался отыскать входную дверь. Снизу доносился звук разбитых бутылок и падающей мебели, но это не имело уже никакого значения. Когда он ушел, я велел Роланду сказать девушке, Аннетье, что она может больше не прятаться. Теперь, находясь на моем попечении, она стала еще красивее, и намного. Я знал, что лучше Мигелю не встречаться с ней в моем доме, так как ее сияющее лицо неопровержимо свидетельствовало, что как любовник я его превосхожу, а учитывая, что он переживал сложные времена, лучше было поберечь его хрупкие чувства.

35

Мигель плохо помнил расположение мебели в своем доме, вдобавок повсюду стояли сундуки и коробки с недавними покупками. Стук в дверь раздался рано утром, еще до того, как солнечные лучи успели осушить росу, но служанка, наверное, уже ушла из дому, чтобы купить свежего молока и хлеба. Мигель проснулся с больной головой и неприятным чувством, что произошло что-то ужасное, о чем он даже боялся вспомнить.

Гертруда. Он погубил Гертруду ни за что, ради мелочной мести Алферонды, направленной против человека, который искренне хотел загладить свою вину и стать Мигелю другом. Паридо оказался всего лишь купцом, желающим защитить свои вложения. Злодеем был он, Мигель.

Лучше снова уснуть и не думать больше об этом, хотя бы еще несколько часов.

Но стук в дверь не дал ему уснуть. Он сполз с постели, впервые после переезда не получив удовольствия от своей полноразмерной кровати, которая не шла ни в какое сравнение с коротким чудовищем, на котором ему приходилось спать прежде, и поспешно накинул на себя халат и надел деревянные шлепанцы. Дом представлял собой лабиринт из сундуков и стоящей как попало мебели, и он дважды споткнулся по пути к двери на кухне.

Наконец он добрался до кухни и открыл верхнюю створку двери. На него обрушились приятные ароматы раннего утра — рыбы, пива и свежеиспеченного хлеба. Запахи были такими сильными, что его замутило, и он крепко зажмурился. Когда он снова открыл глаза, то увидел перед собой осунувшееся лицо Хендрика. Голландец потерял свою шляпу, и длинные волосы прилипли к лицу. Под глазом был шрам с запекшейся кровью, рубашка в крови. Мигель почему-то сразу догадался, что это не кровь Хендрика.

— У меня мало времени, — сказал он, — поэтому не буду настаивать, чтобы вы пригласили меня войти.

— Чего вы хотите?

Он начал новую жизнь и не хотел, чтобы его видели в компании с подобным человеком. В памяти всплыл давний разговор. Не обещал ли Хендрик убить Мигеля, если тот предаст Гертруду?

Однако было непохоже, чтобы Хендрик пришел убивать.

— Я пришел получить свои пятьдесят гульденов, — сказал он, стряхивая грязь с усов.

— Не понимаю, о чем вы?

— Мы с вами заключили контракт. Сделку. Вы предложили мне деньги, а я обещал сделать за вас дело. Вчера ночью. Я нашел того человека и сделал дело.

Иоахим. Он побил Иоахима.

— Но я не просил ничего делать. Я просто интересовался, можете ли вы это сделать.

— Ну, теперь уж поздно спорить и придираться к деталям. Дело сделано, и мне нужны деньги. Тем более что они у вас есть. — Он засмеялся и закашлялся. — Человек побит, а мне нужно убраться из города поскорее, пока стражники меня не схватили.

— Я вам ничего не дам, — сказал Мигель. — Я вас ничего не просил делать.

Грозная сила, которая всегда исходила от Хендрика, вырвалась наружу. Его лицо побагровело и зрачки расширились.

— Слушайте, Еврей, вы дадите мне эти деньги, если не хотите навлечь на себя проблемы, о которых даже не подозреваете. Если меня схватят, я не премину сообщить, что это было ваше поручение, так что подумайте об этом, и побыстрее. Я знаю, вы не хотите, чтобы нас видели вместе, поэтому давайте покончим с этим.

Стоило потратить пятьдесят гульденов, чтобы Хендрик исчез, поэтому Мигель пошел и отсчитал нужную сумму монетами, полагая, что Хендрик вряд ли возьмет банкноту.

— Насколько сильно вы его побили? — спросил он, протягивая деньги.

— В этом все дело, — сказал Хендрик. Он потер рукавом шрам на щеке. — Сильнее, чем я планировал. Думаю, зачем ему оба глаза. И одного довольно.

У Мигеля пересохло во рту.

— Вы ему вырвали глаз?

— Не вырывал, — поправил его Хендрик. — Он сам вытек. Такое иногда бывает, и что проку жаловаться, если ничего нельзя поправить.

— Убирайтесь, — сказал Мигель тихо.

— Он не понял, что произошло, почему я схватил его, и повалил на землю, и стал бить ногами по лицу. Он все время спрашивал: "Почему, почему, почему?.." — как девчонка, которую трахают в первый раз. Но я ценю честность. Я сказал, пусть спросит у Еврея. Еврей ему скажет почему, так как Еврей заплатил за это.

Мигель закрыл глаза и отвернулся. Молчание показалось ему вечностью. Он повернулся к мерзавцу: