Торговец кофе

— Дорогая, — обратилась вдова к Ханне, — вы понимаете мой язык? — Она повернулась к Аннетье. — Девушка, твоя сеньора понимает?

Ханна была слишком напугана, чтобы лгать или вообще отвечать. У нее закружилась голова от резкого запаха свиной крови. Наверняка вдова хотела потребовать у нее что-то за свое молчание, и, если Ханна не сможет ей этого дать, она погубит ее, ее мужа и ее ребенка. Чтобы спасти себя, Даниель с ней разведется. Может быть, он сумеет восстановить свою репутацию в общине, поступив жестоко с женой, осквернившей его имя. А что тогда делать Ханне? Отдать себя и своего ребенка на милость какого-нибудь монастыря?

— Она вполне понимает, — сказала Аннетье, даже не пытаясь скрыть свою растерянность. Она знала вдову и не могла взять в толк, какое дело у нее могло быть с Ханной. — Но язык у нее не приспособлен, чтобы произносить звуки голландской речи.

Несмотря на свою испорченность, Аннетье оказалась на высоте. Если Ханна не могла говорить, разговор не должен был затянуться. Вдова вынуждена была говорить ясно и прямо:

— Очень хорошо, дорогая, просто кивайте, если понимаете меня, и качайте головой, если не понимаете. Вы можете это сделать, дорогая?

Ханна кивнула.

— Вы смелая девушка, знаете, и красивая, чего не может скрыть даже эта уродливая одежда. Как жаль, что такую красоту приходится прятать. Сеньор Лиенсо часто говорил, какая вы красивая и как его брату повезло, что ему досталась такая красивая жена.

Ханна не знала, следует ей кивать или нет. Ей казалось нескромным подтверждать свою собственную красоту. Но ее обрадовало, что Мигель считал ее красивой.

Не в силах побороть искушение, она достала из-под фартука одно из оставшихся зерен кофе, грязное от уличной пыли. Зажав его в руке, прижала руку ко рту, словно в испуге, и незаметно отправила его в рот. Жевать еще рано, сказала она себе и стала наслаждаться ощущением зернышка во рту. А потом — не удержалась и раскусила. Ничего страшного, если она будет жевать осторожно.

— В воскресенье. — Аннетье повторяла слова, которые Ханна пропустила. Она перебирала в уме, что это могло бы означать. — У Весовой.

— У Весовой, — любезно подтвердила вдова. — Мы с сеньорой видели друг друга. Разве не так, дорогая?

Ханна снова кивнула: это была отличная возможность заняться более крупными кусками кофейного зерна.

— Я видела, как вы бежали за своей служанкой. Не могу представить, что такого она могла сделать, чтобы хозяйка побежала за ней, но, полагаю, это не мое дело.

— Уверена, шалости юности давно вами забыты и поэтому непонятны, — не удержалась Аннетье.

— Какая остроумная судомойка. Я оставлю без внимания твои колкости, только чтобы объясниться быстрее. — Она посмотрела на Ханну. — Я хотела сказать, что в то утро пробыла довольно долго у Весовой. Я видела вас, когда шла по Аудезейдс-Форбургвал, и видела, из какого дома вы вышли. Я знаю, что будет, если станет известно, что вы были внутри. — Она протянула руку и легонько прижала ладони к животу Ханны. Всего на секунду. — Я только хотела просить вас быть более осторожной. Вы меня понимаете?

Ханна снова кивнула.

— Почему ее должно волновать ваше беспокойство, старая женщина? — напористо спросила Аннетье.

Вдова чуть растянула губы в улыбке:

— Вы, очевидно, не знаете, кто я такая. Едва ли сеньор Лиенсо говорил вам обо мне, и, должно быть, вас беспокоит то, что мне известно. Пожалуйста, знайте, что вам нечего меня бояться. У меня много достоинств, дорогая сеньора, но самый мой большой талант — это умение хранить тайны. Можете спать спокойно, зная, что я не скажу об увиденном ни одной живой душе — ни сеньору Лиенсо, хотя он мой хороший друг, ни даже моему дорогому Хендрику.

Хендрик поклонился Ханне.

— Все, что я прошу в обмен, — начала Гертруда, но осеклась. — Нет, не в обмен. С вами я не буду заключать сделку; я не хочу, чтобы вы думали, будто мое молчание нечто вроде драгоценной вещи, которую можно легко разбить. Я сохраню вашу тайну, но попрошу вас об одной услуге, милая. Можно мне вас попросить?

Ханна кивнула и проглотила последний остававшийся во рту кусочек кофе.

— Я очень рада. Видите ли, я хотела бы попросить вас не рассказывать о том, что вы видели. Ни сеньору Лиенсо, ни вашему мужу, ни вашим друзьям, ни даже этой милой девушке, от которой вы зависите. Я полагаю, нам обеим будет лучше забыть, что мы видели друг друга в тот день. Вам так не кажется?

Еще один кивок.

— Как я рада. Можно я вас поцелую? — На этот раз Гертруда не стала дожидаться кивка. Она склонилась и прижалась своими мягкими губами к вуали Ханны, и Ханна почувствовала тепло ее губ через вуаль. — Будь жизнь устроена иначе, уверена, мы могли бы стать подругами. Жаль, что это невозможно, но знайте, я всегда буду желать вам добра. Прощайте, моя дорогая.

Гертруда повернулась и пошла к Хендрику, который отвесил дамам очередной поклон.

— Господи, — громко сказала Аннетье, — надеюсь, сеньор не трахается с этой сморщенной старухой.

Ханна пошла прочь быстрым шагом. Аннетье постояла немного, глядя, как расстояние между ними увеличивается, и поспешила за своей хозяйкой.