Торговец смертью: Торговец смертью. Большие гонки. Плейбой и его убийца

В комнате находился еще один человек, толстый рыжеволосый мужчина с заметными признаками седины, его огромные ягодицы свисали с сидения жесткого деревянного стула. Толстяк с явным неудовольствием покосился на Маршалла, а потом хмуро взглянул на шефа.

— Это и есть тот парень? — спросил он.

— Да, это детектив инспектор Маршалл, — ответил тот.

— Выглядит вполне прилично. Он похож на парня, у которого есть идеи в голове. Хорошие идеи, — добавил толстяк с еще более хмурым видом.

— Ты все сделал очень хорошо, сынок, но теперь тебе следует оставить это дело.

Шеф сказал:

— Этот джентльмен из контрразведки. Боюсь, тебе придется делать то, что он скажет.

— Но я же знаю, что я прав. Я могу это доказать. Я получил отчет доктора Томаса.

— Ну, конечно, ты прав, — кивнул толстяк. — Видишь ли, трудности состоят в том, что это дело стало слишком широко известным.

— Но при расследовании все непременно выплывет наружу, — сказал Маршалл.

— Это спорный вопрос, — сказал толстяк. — Очень спорный. Я должен попросить вас вести себя разумнее при расследовании; поверьте мне, я должен это сделать. Дело складывается таким образом, что я намерен попросить вас отложить это дело. Я также хотел бы попросить вас отказаться от вашего заявления, что Крейг все еще жив.

— Но какого черта мне это делать? — спросил Маршалл.

— Потому что если вы не сделаете этого, то его не будет в живых, — сказал толстяк, — а у меня есть кое-какая работа для Крейга. Не очень приятная, но очень важная небольшая работенка. И он не сможет ее выполнить, если будет мертв. Как же он сможет это сделать?

— А как насчет шурина Крейга?

— Он мертв, сынок. О нем нечего беспокоиться.

— А относительно миссис Крейг? Предположим, что она поправится? — спросил Маршалл.

— Она не сделает никаких публичных заявлений до тех пор, пока Крейг не выполнит свое задание.

— И я должен отказаться от ведения дела? — спросил Маршалл.

— Я думаю, что тебе придется сделать это, если только ты не большой мастер врать. Ты хорошо соображаешь, меня это восхищает, и я с уважением отношусь к твоей воле и прочим способностям — ведь дело оказалось бы для меня довольно сложным, не приди ты к мысли, что Крейг жив. Но теперь это может стать известно всем, особенно если ты все не опровергнешь. Но если опровергнешь, это нужно сделать убедительно. Официально ты будешь выглядеть несколько неловко, но неофициально окажешь себе небольшую, но важную услугу. Твой шеф сказал, что ты сумел сообразить, на что способен Крейг. Ну а сейчас сложилась такая ситуация, что Крейг может оказаться весьма полезным нашей стране. Видишь ли, он обладает весьма специфическими знаниями. Твоя голова нам изрядно помогла, сынок. Боюсь, что теперь тебе придется отступить.

— А что относительно доктора Томаса?

— Я поговорю и с ним, — сказал толстяк. — Но Пресс будет ходить за вами по пятам.

— Хорошо, — кивнул Маршалл, — я откажусь от своего заявления.

— Это очень разумное решение, сынок, — сказал толстяк.

Теперь он стал добродушным и расслабленным, как это бывает с толстяками, но таких холодных и беспощадных глаз Маршаллу никогда в жизни видеть не приходилось.

Маршалл и доктор Томас провели следующие два дня, стараясь или избегать репортеров, или направлять их по ложному следу и предоставлять тем возможность теоретизировать, не имея никаких фактов, или стараться как-то использовать коматозное состояние мисс Крейг и фотографию Чарли Грина. Никакие взятки или угрозы не помогли достать фотографию Крейга. Два французских репортера посетили контору «Роуз Лайн» и задали такое множество вопросов, что довели мисс Кросс до слез, а сэра Джеффри до состояния тихого бешенства. Когда он пригрозил, что вызовет полицию, они оставили его в покое. Поскольку его оставили в покое, а мисс Кросс продолжала плакать, то сэр Джеффри не стал вызывать полицию.

В общем все обошлось. Французы убедились в его полной непричастности и не видели причин, почему он должен был умереть.

Репортеры вернулись обратно в Париж, а оттуда следующим самолетом вылетели в Ниццу. В аэропорту их поджидал черный «ситроен», и они немедленно отправились в здание неподалеку от площади Массены. Оба с удовольствием грелись на ярком солнце; в Англии было холодно, а они любили средиземноморское тепло…

Войдя в здание, им пришлось трижды предъявить свои удостоверения личности, прежде чем они смогли попасть к человеку, с которым собирались встретиться; тот был в оливково-зеленой рубашке со знаками различия полковника французской армии и спортивных брюках; при этом телохранитель сидел здесь же и рассматривал их, держа в руках автомат «стен», а у его ног сидел эльзасский дог, который часто и тяжело дышал и, как и хозяин, внимательно и настороженно смотрел на них, готовый по первому слову броситься на репортеров.