Торговец смертью: Торговец смертью. Большие гонки. Плейбой и его убийца

Она тронула рукой мои волосы, и прикосновение ее ногтей вызвало покалывание в позвоночнике. Эта девушка была воплощенной мечтой чувственности.

Я снял свою куртку, казавшуюся мне тяжелее стальных доспехов, и швырнул ее на пол. Она сняла с меня остальное и мягко подтолкнула к кровати мои взбодрившиеся и неуправляемо трясущиеся члены.

— Расстегните молнию, — сказала она и повернулась. Ее черные волосы, упавшие несколько ниже поясницы, закрывали молнию, идущую от воротника до подола платья. Я расстегнул. Она высвободилась из платья и повернулась ко мне. Вокруг нее царил ореол, почти аура, томной сексуальности.

Мы рухнули на кровать, лаская друг друга. Наше слияние походило на падение в бесконечный медовый тоннель, и казалось, что каждый квадратный сантиметр ее загорелой кожи цеплялся за меня. На кровати можно было играть в теннис, поэтому хватало места для всех возможных композиций. Большинство из них были просто детской забавой. Минут через двадцать, запыхавшийся и весь в поту, я рискнул задать первый вопрос.

— Мелания, что за дела с Петерсом?

Она приоткрыла глаза как кошка, прогулявшая два часа на рыбоконсервном заводе.

— Петерс? Это что-то новенькое. Как это?

Я собрался уже было протестовать, но она оказалась сверху.

— Ты хотел сказать, вот так? — спросила она, тяжело дыша и проводя разгоряченным языком по моему телу.

Я не это хотел сказать, наблюдая наши тела в одном из зеркал, я почувствовал, что происходящее очень некомфортабельно, но, вернувшись на землю, отдал себе отчет в полной фантастичности происходящего.

— Мелания… что за история с гонками?

— «Камасутра 36», — сказала она, подобно игроку в американском футболе, объявляющему комбинацию, и мы вновь отправились к взрывающимся звездам и сталкивающимся локомотивам. Ее волосы закрутились вокруг меня как водоросли — столь же мягко, сколь и нереально. В отражающихся и преломляющихся отражениях на всех стенах умножались Мелания и Макальпин, занимающиеся любовью.

«Это мне ничто не напоминает, кроме кресла на колесиках, — подумал я после нескольких веков несказанного удовольствия. — Может быть, пытка, нежная, конечно, сможет оторвать ее от любви и заставить подумать над некоторыми вопросами?»

Я спустился с постели, оторвавшись от Мелании, и направился к своим брюкам, валявшимся на полу. Комната закружилась, и мне пришлось зажмуриться… Когда я открыл глаза, она была неподвижна, но скрыта в непонятном тумане. Я рванул ремень из брюк, повернулся к кровати и покрутил им в воздухе. Мелания наблюдала за мной, широко раскрыв глаза.

— Ты собираешься меня постегать, Филипп? Я прошу тебя, посильнее!

Она повернулась на живот, покрутив своими ягодицами и ляжками, предвосхищая удовольствие и заранее радуясь. Я вас спрашиваю, что можно сделать в подобном случае? Я отбросил ремень… впрочем, я и так сильно сомневался, что смогу ударить столь прекрасное существо.

— Мне пришла в голову мысль, — сказал я. — Вернемся к гонкам Петерса.

— Да, так, нет… ну как это? — спросила она, обхватив рукой мои бедра.

И любой разговор стал физически невозможен еще какое-то время.

Я отпал окончательно, устав от последнего броска, и расслабленно созерцал ее бедра. Понемногу информация начала просачиваться в мой мозг, как бы ни был он утомлен. На внутренней части бедра было что-то написано… в таком месте, куда обычно и не посмотришь. Розовым шариком там было написано очень четко число 983. Я поднял на нее глаза, и она улыбнулась… детской и счастливой улыбкой девочки, играющей во взрослые игры. Наклонившись ко мне, она прошептала на ухо:

— Президент банк, в Женеве.

Это был тот удивительный момент, когда я насытился, зная, что мои титанические усилия (а ведь я никогда не претендовал на сексуальные подвиги) не были напрасны.

И в тот же момент дверь широко распахнулась и на пороге появился красный как рак, задыхающийся генерал Омега со шпагой с золотым эфесом в руке. Я заорал и бросился к одежде и оружию.

— Одно движение, мерзкий негодяй, и вы умрете!

В его голосе чувствовалось леденящее безумие, совершенно контрастирующее с его взглядом. Его глаза пылали, как сигнальные огни.

Он пригвоздил меня к стене, сделав несколько шагов в моем направлении, держа шпагу как фехтовальщик… Я не мог не заметить, что лезвие остро отточено.

— Итак, убивать моих собак и обладать моей женой, едва я успел отвернуться, не так ли? Недоносок, не умеющий пользоваться оружием и драться. Вы считаете себя способным украсть жену генерала, да?

Я уже был готов упасть на колени и просить у него извинений, когда что-то, ускользнувшее от меня ранее, привлекло мое внимание. На низком столе, среди бутылок со спиртным, рядом с кроватью, где Мелания не приложила никаких усилий, чтобы завуалировать наши недавние забавы… на том сервировочном столике лежали очки в золоченой оправе. И одновременно я заметил какое-то движение за генералом: дверь встроенного сейфа открывалась.

— Дуэль, — объявил генерал. — Моя честь должна быть отмщена. Я сомневаюсь, что вы джентльмен, но я не могу прирезать невооруженного щенка. Какое оружие выбираете?