Торговец смертью: Торговец смертью. Большие гонки. Плейбой и его убийца

Я пытался подыскать что-либо приемлемое, стараясь не смотреть на выскальзывающего за генералом совершенно голого Самуру. Когда Самура рубанул рукой по его хорошо выбритому затылку, генерал загремел вперед, а я рванулся к своей одежде, схватил люгер, отскочил в угол и повернулся лицом к Самуре. Тот не шевелился, генерал лежал у его ног, а шпага, выпавшая из руки, закатилась под кровать.

Самура приветствовал меня, подошел к сервировочному столику и надел очки. Для человека, не имевшего на себе ничего кроме них, он был поистине верхом спокойствия. Но очки указывали на то, что как бы ни была высоко отточена восточная техника, она все же попала впросак даже с таким западным бедолагой, как я. Вывод: оставляйте очки на кровати, чтобы рассмотреть своего партнера.

— Вам не нужен пистолет, — сказал он, пока я держал его на мушке.

Я облегченно вздохнул, ибо не чувствовал себя способным нажать на курок, а он был одним из последних, кого я желал бы убить.

— У меня должок перед вами, ибо не вы шельмовали в карты, и я компенсирую этим нанесенный вам удар.

Он вновь приветствовал меня. Я опять ответил.

— Тем более, мне кажется, что вы забыли о нем в объятиях дамы, Филипп, даже не знаю почему.

Под его заинтригованным взглядом я натянул на себя одежду, сунул пистолет за пояс, повернулся к кровати, склонился и поцеловал Меланию. Ее глаза вновь засверкали.

— До скорого, Мелания, — сказал я. — Ты навсегда останешься во мне как самое лучшее постельное воспоминание.

Она показала мне язык. Я направился к двери, остановился и протянул руку Самуре. Он пожал ее своей сухой ладонью, с хорошо ухоженными мозолями.

— Спасибо, Самура. Простое любопытство: как вам удалось избежать собак?

Он великодушно улыбнулся.

— К сожалению, Филипп… это я их спустил.

— Япошка пархатый!

Рассмеявшись, я ушел. Когда закрывалась дверь, Самура решительно направился к кровати. Поистине сегодня Меланию преследует удача.

Снаружи ослепительно сверкало солнце. Было три часа дня, а банки в Женеве закрывались поздно… может быть, у меня останется время. Если ждать до завтра, все мои подвиги с Меланией будут пустой тратой времени. «DS19» генерала с откидным верхом цвета хаки стоял в тени дома. Я ужасно торопился, а он мне показался локомотивом по сравнению с моей бедной взятой напрокат колымагой. Я сел в него, ключи были в замке, — и я стартовал.

Кто-то покопался в этом автомобиле, так как появилось подозрительное урчание под капотом, говорившее о плохой работе компрессора и подаче топлива. На бешеной скорости я проскочил по аллее, взметнув тучи пыли. Решетка ворот была закрыта, но я нажал на кнопку «решетка» и та без труда раскрылась. Я вернулся в Сен-Тропез, подобно пуле, и на одном дыхании влетел в номер.

Жози, совершенно нагая, спала на балконе. Если бы сегодня почтовые самолеты, пролетающие над пляжем, появлялись почаще, то они бы выстроились в цепочку над отелем. Я схватил телефон и запросил аэропорт Ниццы.

— Что случилось с генералом? — бросил я через плечо.

— Он прибыл с двумя бутылками шампанского и очаровал меня своими наградами. Он добрался до моих трусиков, и мне это уже начало нравиться, особенно учитывая шампанское, но вдруг он отстал. Может быть, ему просто надо было выяснить степень моей податливости?

Что ему еще нужно с такой женщиной, как Мелания?

Ницца была на проводе, и я попросил компанию авиатакси. Да, они могут предложить мне самолет до Женевы. Да, туда можно прибыть до закрытия банков. Да, они примут плату по кредитной карточке. Я резко повесил трубку. Жози продолжала рассказывать о последнем крахе геройского генерала.

— Я опаздываю на самолет, золотце, — сказал я, торопливо целуя ее.

— А если вернется Омега?

Я достал свой люгер из-за пояса и сунул ей в руки.

— Сунь под нос ему это. Когда он тебе не будет нужен, верни его Иву, поняла?

— Филипп, — пропищала она, а я уже мчался по лестнице, рассовывая по карманам свои паспорта. Прыгнул в «ситроен», после непродолжительной борьбы с переключением скоростей, уселся поудобнее за руль, нажал на газ и сделал полукруг по стоянке, вздымая клубы пыли.

— Филипп, — вопил голос.

Жозефина, все также нагая, склонилась с балкона и жестикулировала мне. Я помахал ей рукой и прибавил газ. Нос машины поднялся, шины вцепились в гудрон. Может быть, генерал боялся самоубийства… его автомобиль мог многое сделать для отказа от подобного шага.

На выезде из Сан-Рафаэля мотоциклист в черной коже на черном «BMW» бросился в погоню за мной. Его белая каска с минуту была видна в зеркале заднего обзора. Машина была не моя… Я не жалел ни мотора, ни шин, ни дороги. Была теплая погода, и, может быть, мотоциклист вспомнил о своей подружке, ибо он отказался от погони. В один прекрасный день Омега получит счет за нарушение, но он может защитить свое «преступление на почве страсти» в суде.