Торговец смертью: Торговец смертью. Большие гонки. Плейбой и его убийца

Лобовое стекло было разбито, а теперь не стало и заднего. Но оно-то их и погубило. Я не знаю, сколько из своих трех колес пропорол морган, но он резко свернул в бок, перевернулся и грациозно свалился с дороги.

Я кое-как сбросил скорость и вошел в поворот. Дорога вновь пошла на подъем, пришлось перейти на вторую и нажать педаль ногой до упора. Какой-то подшипник начал скрежетать, как кирпич по канистре. Когда еле-еле я взобрался на вершину, машина уже переварила все, что в ней было, и я чувствовал, что ее придется оставить. Я миновал поворот, ведущий к дому Петерса, затем спустился к заливу. В открытом море кружили яхты, залив был пуст. Во время спуска одно из колес отдало богу душу.

Маршрут заканчивался метрах в ста, где поперек дороги стоял грузовик. К счастью, дорога все еще шла на подъем и шевроле с выключенным зажиганием остановился в миллиметре от него. На берегу белела еще одна стрелка, указывающая на залив. Невдалеке от мостика на якоре стояла моторная лодка.

Подхватив автомат, я бегом начал спускаться с холма, но не удержался и полетел головой вперед. На несколько секунд перехватило дыхание. Сквозь боль долетел рев приближающейся машины. С трудом поднявшись, я согнулся пополам и продолжил спуск. На вершине холма появился темный силуэт. Я услышал звук автоматной очереди, и пули засвистели вокруг, добавив мне прыти.

Узкую полоску пляжа пришлось пересечь под градом пуль, вздымающих вокруг столбики песка. Мишень двигалась, а стрелки стояли наверху, это им не мешало. На пирсе я обернулся и разрядил в сторону берега целый магазин. Как Эрол Флини, с бедра, ибо прицельные выстрелы были бы напрасной тратой времени, так как пули уже стучали по камням пирса.

Пришлось прыгнуть в воду и проплыть несколько метров под водой. Вода была удивительно светла, и вскоре надо мной появилось дно лодки. Вынырнул я так, чтобы лодка оказалась между мной и преследователями. Теперь не стоит паниковать, прошептал мне внутренний голос. Я находился в нерешительности. Теперь уже оставалось совсем немного, ибо рядом не было ни суденышка. Подняв якорь и не вылезая из воды, я проплыли вдоль низкой рубки, забросив автомат на борт, кое-как ухватился рукой за банку. Четверо преследователей скатывались с холма к пирсу.

Спокойнее, Филипп, спокойнее. Мой палец нащупал стартер, и пятидесятимильный мотор «меркурий» тотчас завелся. Одной рукой я удерживал штурвал. Взревев мотором, лодка, рассыпая пену, рванула вперед. Я все еще оставался в воде, и теперь было довольно трудно перекинуть ногу через борт. Лодка из стеклопластика, предназначенная для буксировки воднолыжников, описав полукруг, начала удаляться от пирса. Я держался одной рукой, а другой управлял, одна нога по-прежнему была в воде.

Последняя автоматная очередь легла очень близко, резкая боль пронзила поясницу. Я свалился в лодку, заскользившую по поверхности залива в сторону Индийского океана. Дрожащей рукой я ощупал ягодицы: пустяковая царапина, боль придет позднее, а сейчас не стоит беспокоиться. Попытался сесть, по ранение дало знать о себе. Посмотрел назад. Находясь в пятистах метрах от пляжа, я различил на нем четыре маленьких силуэта у самой кромки воды. Помахав им на прощание, я дал полный газ. Один из них безнадежно махнул рукой. Но, взглянув перед собой, я увидел надпись на пластинке планшира: «У вас горючего на пятнадцать километров. Используйте взлетную полосу».

Лежа на борту, я попытался обогнуть высокий мыс. Нет, я просто заболевал от злости и усталости. По всей видимости, я найду там один из цеппелинов.

Аэропорт Мали находился на противоположной стороне по отношению к порту. Сам клуб был построен на высоком мысе. Взлетная полоса начиналась в сотне метров от клуба и шла вдоль берега моря таким образом, что у пилотов для захода на посадку была в распоряжении вся водная поверхность. Металлические полосы времен второй мировой войны заменялись малийцами на бетонное покрытие. Все происходило под смех, песни и любовные забавы под грузовиками. Я направил лодку к пляжу в конце полосы: там за дюнами поблескивал плексиглас пилотской кабины. Заглушив мотор, я услышал рокот авиационного двигателя. По-видимому, самолет, на котором мне предстояло улизнуть, уже прогревал двигатели.

Взяв автомат, я выбросил пустой магазин и вставил новый. Я взмок и, пока бежал по пляжу, спина напоминала мне о полученной порции свинца. Если бы я посидел немногим дольше, мне было бы труднее бежать. Самолет был передо мной, его пропеллеры медленно вращались, но при виде его мой рот перекосила гримаса ужаса. Это был двухмоторный моноплан с длинным тонким фюзеляжем и двумя килями. Под фонарем была кабина на двоих. Голубые камуфляжные пятна выцвели от солнца, дождей и двадцати двух лет существования. Кто-то освежил старый опознавательный знак: черный крест в белом круге. Последняя дурацкая шутка Петерса. Самолетом был «Мессершмитт EF-110». Истребитель-бомбардировщик для атак по наземным целям, использованный люфтваффе как ночной охотник, один из худших самолетов, которые когда-либо получала эта организация.