Торговец забвением

— Рядом с входной дверью. Там еще табличка «Посторонним вход воспрещен».

— А там вы смотрели? — строго осведомился Риджер.

— Нет, сержант, еще нет.

— Так пойдите и посмотрите, — раздраженно бросил Риджер. Констебль в штатском, не изменившись в лице, развернулся и вышел вон.

Тут вдруг в кармане плаща Риджера запищал радиотелефон, и он, достав его, выдвинул антенну. Металлический голос, доносившийся из него, отчетливо прозвучал в тишине подвала. Произнес он следующее: «В ответ на ваш запрос, сделанный в 10.14, сообщаем, что такого номера телефона не существует и никогда не существовало. Более того, и продиктованный вами адрес тоже не существует. Такой улицы просто нет. Ответ на запрос отправлен в 10.48. Прошу подтвердить прием. Конец связи».

— Принято, — мрачно буркнул в трубку Риджер, затем убрал антенну и спросил: — Полагаю, вы слышали?

— Да.

— Вот дерьмо! — выразительно заметил он.

— Полностью с вами согласен, — с сочувствием произнес я, за что был вознагражден рассеянным взглядом. Я протянул ему список того, что, по всей видимости, являлось уже не просто арифметическим перечислением урона, нанесенного неким абстрактным взломщиком, но свидетельством тщательно спланированной и организованной операции. Впрочем, то были его проблемы, не мои.

— Если понадоблюсь, всегда к вашим услугам, — сказал я. — Найдете меня в лавке. Буду рад помочь.

— Очень хорошо, сэр, — рассеянно произнес он, затем, словно очнувшись, добавил: — Спасибо. Если что, я вас найду.

Я кивнул и через дверь вышел обратно в холл, мельком взглянув на неприметную дверцу с табличкой «Посторонним вход воспрещен» — цвет ее по-хамелеонски сливался со стенами. И пока я стоял и размышлял о том, что управляющий, должно быть, просто не в силах вынести претензий объятых горем завсегдатаев, а потому предпочел укрыться здесь, как вдруг дверь отворилась и в образовавшуюся щель, пятясь, вылетел помощник помощника управляющего, не отрывая глаз от некоего зрелища, которое осталось недоступным моему взору, поскольку он тут же эту самую дверь захлопнул.

Растерянный и слабовольный вчера, сейчас он пребывал в состоянии полного раздрызга, хватал губами воздух и, похоже, собирался хлопнуться в обморок. Я метнулся к нему через холл, устланный ковром, и успел подхватить прежде, чем он осел на пол.

— Что такое? — спросил я.

Он тихонько застонал, глаза его закатились, и всей тяжестью обвис у меня на руках. Я позволил ему опуститься на ковер, где он и распростерся, совершенно неподвижный. Склонившись, я секунду или две пытался ослабить ему узел галстука. Затем, поднявшись и чувствуя, как стучит сердце и участилось дыхание, отворил дверь в кабинет управляющего и вошел.

И тут же понял: вот оно, то место, где делаются настоящие дела. Именно здесь, в этом офисе, обставленном функционально и строго, находились все бланки, счета и досье, громоздились целые кипы бумаг, столь очевидно миновавшие убежище Ларри Трента. Здесь стоял металлический письменный стол, старый и исцарапанный, с пластиковым стулом за ним, стаканчиками с карандашами и ручками и прочими канцелярскими принадлежностями на столешнице.

А вокруг рядами высились коробки с разного рода запасами: электролампочками, пепельницами, рулонами туалетной бумаги, кусками мыла в обертках. Высоченный, от пола до потолка, шкаф, дверцы его распахнуты, содержимое вылезает наружу. Из единственного окна открывался вид на автостоянку, и я увидел свой фургончик и машину Ридже-ра. Имелся тут и довольно надежный с виду сейф размерами с небольшой сундучок — дверцы настежь, внутри пусто, а на линолеумном полу сидел, привалившись спиной к стене, констебль в штатском — колени приподняты, голова свисает между колен.

И ничего такого, по крайней мере, на первый взгляд, от чего нормальный и здоровый мужчина мог бы хлопнуться в обморок. Ничего, если только не обойти стол и не посмотреть на пол. Проделав это, я ощутил, как во рту тут же пересохло, а сердце, точно птица, заколотилось о ребра, и стало трудно дышать. Нет, крови не было. Но зрелище оказалось куда страшней и чудовищней вчерашней сцены под тентом.

На полу лежал на спине мужчина в серых брюках и ярко-синем пиджаке на подкладке. «Молния» на брюках, как я заметил, аккуратно застегнута. Я вообще с какой-то болезненной ясностью отмечал все детали. На рукаве пиджака вышит герб, на ногах коричневые туфли и серые носки. Шея над краем воротничка розово-красная, сухожилия напряжены, а руки скрещены и аккуратно сложены на груди — классическая поза покойника.

Он был мертв. Должен был быть мертв. Ибо вместо головы над раздутой напряженной шеей виднелся большой белый шар, лишенный каких-либо черт, напоминавший гигантский гриб-дождевик. И лишь поборов приступ тошноты и присмотревшись, я понял, что, начиная от горла и выше, он был заключен в толстый и гладкий непроницаемый слой гипса.

Глава 7

На подгибающихся ногах я, пятясь задом, вышел из кабинета, испытывая самое искреннее сочувствие к констеблю и помощнику помощника, и, привалившись спиной к стене, старался побороть дрожь в коленках.