Торговец

Зайдя по пути в магазин готовой одежды и приведя себя в более или менее приличный вид, я прогулочным шагом двигался по направлению к магазинчику старого Лю, рассуждая про себя о непостижимости воли Божьей и о том, как мал все-таки наш земной шарик. Или это просто на нем слишком много углов? Совершенные с утра звонки оказались непраздными. Уже упомянутого старину Бакстона мне застать по телефону не удалось, но вот братья Мак-Конелл (причем все трое) в комплекте с Джимом О'Лири обнаружились буквально под боком – в Сингапуре. Причем в свободном от заказов виде, хоть и чуточку пьяном по случаю отмечания окончания очередного контракта и совмещенного с этим событием дня рождения Сэмюэля – младшего из братьев.

Давно уже разменявшие четвертый десяток сорвиголовы, пахнущие порохом и кровью. Надежные, но чуточку сумасшедшие друзья, с которыми были выпиты реки спиртного, расстреляны горы патронов и переведено немало километров бинтов. Способные в считаные недели с помощью отборного мата и зуботычин сделать из любого быдла (повстанцев, борцов за справедливость или просто задуренного пропагандой стада обывателей) более или менее приличное пушечное мясо. Или, в противоположном случае и за немного другие деньги, вырезать, не отвлекаясь на душевные терзания, тех же самых повстанцев, будучи на стороне «всенародно признанного» команданте или президента. Обычно отличающегося от вождя «истинно демократических» сил лишь степенью ожирения и тем, что смог заплатить больше.

В общем, хорошие и надежные парни. Хоть и наемники. Практически универсалы, особенно О'Лири.

Именно такие мне сейчас и нужны. Для того чтобы прикрыть спину и обеспечить весомость моего голоса на предстоящих переговорах. Конечно, это только в том случае, если мне удастся договориться со стариком Лю. Иначе разговора с представителями моих заказчиков о возврате средств и о компенсации потерь можно даже не начинать. Причем не только не начинать, а вообще ни словом, ни делом не давать им понять о моем реальном местонахождении. Во избежание…

Вот примерно такими мыслями и была заполнена моя голова по пути к магазинчику старого китайца. Путь к которому из-за столь углубленных и животрепещущих размышлений был мной практически не замечен.

– Здравствуйте, молодой господин! С моей стороны нескромным будет поинтересоваться причиной, по которой вы захотели вновь увидеть старого Лю. Надеюсь, это не оттого, что мои нерадивые племянники перепутали что-нибудь в отгруженном вам грузе. – С удобством разместившись в том же огороженном ширмами закуточке, Лю опять устраивал свое представление «старый сирый китаец», не переставая искоса и с интересом бросать в мою сторону взгляды, в которых было крупными буквами написано: «Парень, чего тебе тут надо? Все свои претензии по поводу груза можешь заткнуть себе очень далеко и глубоко. Ты пока тут никто, и звать тебя никак».

– Ну что вы, господин Лю! Как столь неразумный отрок, как я, может сомневаться в кристальной честности столь достойного, убеленного сединами человека, как вы. Причина моего визита связана с моим восхищением оказанной мне честью и той большой мерой внимания, коей я, по моему мнению, недостоин. Вы метко заметили в нашей прошлой беседе, приведя мне, неразумному, бесценные слова учителя Куна: «Не печалься, что люди не знают тебя, но печалься, что ты не знаешь людей». Именно поэтому, узнав вас ближе и испытав искреннее восхищение вашей кристальной честностью, я посмел попросить вас о беседе, чтобы преподнести достойный вашей мудрости дар.

С этими словами, заставившими Большеухого Лю загадочно сощуриться, я передвинул лежащий передо мной подарок по полированной поверхности чайного столика к старику. На этот сверток из небольшого отреза голубого шелка, символизирующего чистоту моих помыслов, глава семьи Лю бросал взгляды с самого начала нашей беседы. А его племянники хоть и не сделали попытки его отобрать, но смотрели в его сторону крайне подозрительно, особенно после услышанного ими звука при соприкосновении свертка и поверхности столика. Еще бы, я чуть не вспотел, пытаясь пристроить сверточек поаккуратнее, да так, чтобы не было с первого взгляда понятно, что в нем находится.

Отставив в сторону тончайшую фарфоровую чашечку, наполненную ароматным зеленым чаем, Лю протянул старческую, покрытую пигментными пятнами ладонь и попытался придвинуть к себе дар. Что закономерно у него не получилось. Даже с учетом ничтожного трения шелковой упаковки по полировке столика значительный вес подарочка не позволял обращаться с ним с такой уж легкостью.