Торговка

— Еще чего, Машка! Облапошил кого-нибудь, коммерсант хренов! С него не убудет! Похоже, он за тобой ухаживает или, как вы выражаетесь, под тебя клинья бьет. Ты как думаешь?

— Умоется… — буркнула я.

В другой раз он позвонил и сказал, что к нему в офис доставили билеты на Ростроповича, но всем эти виолончели по фигу, и если я хочу, то могу сходить одна или с подругой.

— Или с другом… — помолчав, добавил он небрежно, но было ясно, что ему интересно, признаю ли я, что друг имеется в наличии.

Я просто попросила, чтобы Терлецкий больше не звонил.

Друг, тот самый спец по гольфу, был, но недолго. Он, конечно, ни о чем не догадывался, но на нем я проверила, не отвратилась ли от мужчин после Терлецкого. С этим оказалось все более или менее в порядке, но разбежались мы как-то незаметно, без видимых причин, просто он был постоянно занят в своем клубе и на тусовках, у меня дел было невпроворот, и все погасло само собой. Теперь я была ничья девица, правда, никаких неудобств по этому поводу совершенно не испытывала.

Глава 7 УЧИТЕЛЯ И УРОКИ

Я не очень верила, что Катя на следующее же утро после нашей встречи выйдет на работу ко мне в лавку. Ей, как и мне, проснуться надо было в полшестого, а к такому каторжному режиму даже я привыкала не одну неделю.

День начинался как-то тускло и сонно, я с трудом вынула себя из-под одеяла. Отец спал, но завтрак для меня, оладышки с пенками от варенья, уже был готов. Варенье было разлито по трехлитровым банкам, которые стояли на полу.

Москва громадна, и если на «Динамо» сумеречный рассвет был сухим, то в районе ярмарки лупил непроглядный сплошной дождь, вовсе не похожий на короткий ливень. Горело еще ночное освещение, было необыкновенно безлюдно, как на стадионе перед футбольным матчем. Потоки грязной воды стекали с асфальта, и возле конечной станции метро лишь две самые отчаянные бабки обречено мокли, прикрыв лучок-чесночок с прочими петрушками пленочными полотнищами и закутавшись в них сами.

Рагозина терпеливо ждала меня возле лавки, в прозрачном дождевике с капюшоном, с чемоданчиком в руках. Меня порадовало, что она такая исполнительная и старательная.

Мы открыли лавку, вошли внутрь и переоделись. Я в свою голубую форменку с пилоткой, она же извлекла из чемоданчика аккуратный, хорошо наглаженный рабочий халат с карманчиками и — что меня удивило — мягкие тапочки почти без каблука. «Выходит, запомнила, что весь день на шпильках не простоишь», — подумала я. Но оказалось, что тапочки ее заставила взять мать, Нина Васильевна.

На мою форменную одежку Катерина смотрела с завистью, но второго комплекта у меня не было, прежний уволокла Клавдия, да и на Рагозиной ее халат висел бы как на шесте. Я сказала, чтобы Катя дала размеры, материал у меня остался, а тетка на даче спецуру сварганит в момент.

Я поставила кофе, протерла залапанное Клавдией зеркало. Рагозина тем временем очень внимательно рассматривала лавку, как бы примеряла ее на себя.

Я разлила кофе по чашкам.

— Ну что, Кать… С чего лекцию начнем? Как стать молодой миллиардершей, торгуя вразвес килькой пряного посола?

— Минуточку. — Она даже не улыбнулась. Серьезно-напряженная, как на экзамене, вынула из чемоданчика толстую тетрадку, ручку. — Извини, Маша, но я всегда все фиксирую… Привыкла!

Ну прямо первокурсница перед профессоршей.

— Ладно, — произнесла я, сдерживая смех. — Начинаем с погодного фактора.

— Погодного? А… понятнее можно?

— Дождь чешет без продыху, — пояснила я. — Замечаешь?

— А еще яснее?

По-моему, она начинала злиться, но по ней это было не заметно.

— Торгаши — как рыбаки или летчики, а также труженики сельского хозяйства, которые пашут! У нас тоже одно из главных условий успеха — погодный фактор! До настоящего осеннего паскудства еще, конечно, далеко, — закуривая, сообщила я. — Но, в общем, сама увидишь, сегодня торговли не будет. Мимозы, а не люди! Без сводки погоды из дому и носа не высунут. А вообще — запоминай! Самые наваристые дни — суббота и воскресенье. Но бывает, и с вечера в пятницу народишку подваливает… После воскресенья идет откат, но в понедельник и вторник еще концы с концами свести можно. А вот среда-четверг — деньки завальные! Все больше старухи шмыгают, им все равно делать нечего. Берут на копейку, а торгу на миллион! Но в такой дождь и они по домам свои ревматизмы греют…

— Не торопи! Я все знать должна… Раз уж влипла….

«Влипла? Во что-то нечистое, что ль? Могла бы и помолчать. Хотя бы из уважения к трудовому народу в моем лице», — подумала я удивленно.