Торговка счастьем

Да, он лично осматривал кухню. И не нашел там ничего странного. Посуда на своих местах. Кофе она пила утром. Потом пообедала. Уже после ухода горничной. Посуду не помыла. И успела уйти из дома к моменту ее прихода в пятнадцать ноль-ноль.

– В ведре не было мусора. Вы когда его выносите?

– Дважды в день, – проговорила она задумчиво. – После утренней уборки. И вечером в шесть.

– В тот день утром после моего ухода вы вынесли мусор?

– Да, как положено.

– А к вечеру мусор успевал за день скопиться? Хозяйка же ничего не делала по дому и…

– Ой, ну почему же сразу ничего не делала по дому! Она могла кофе себе варить сама. Могла салат сделать. И завтраки… Завтраки она часто готовила Льву Дмитриевичу сама. Это уже после моего ухода. И, простите, некоторые использованные предметы личной гигиены Анастасия Сергеевна туда выбрасывала. Элементарно – ушные палочки!

– Понятно… То есть к вашему приходу к трем часам дня что-то скапливалось?

– Ну да. И в тот день, когда убили этих несчастных… Когда я уходила, хозяйка снова принялась варить себе кофе. А гущу мы всегда выбрасываем в ведро. Таков уговор. Чтобы не засорять канализацию. И еще… Она собиралась немного оттенить волосы после обеда. Я видела приготовленные флакончики в ванной. А вечером их уже не было.

– Их не было и в мусорном ведре, Ирина Глебовна. И кофейной гущи не было.

– Да… Странно… – эхом отозвалась горничная. – Я тоже вспомнила. Ведро было абсолютно пустым с новым мешком для мусора. Странно…

– Она сама не выносила мусор?

– Никогда! – заявила Ирина Глебовна.

А в тот день вынесла. Что хотела от них спрятать?! Какой след уничтожить?!

– Мусор вывозится когда?

– Вывозится раз в день. Вечером. В девять.

– Вы относите?

– В контейнеры метрах в двадцати от дома. Лев Дмитриевич был категорически против мусорных баков возле его участка. Категорически!

Идиот! Тупой идиот! Он бы еще успел тем вечером найти тот злополучный пакет, который выбросила Настя. Что же она хотела спрятать?..

– Считаете, что хозяйка пошла по улице с дорожной сумкой и мусорным пакетом?! – ужаснулась Ирина Глебовна ему в ухо.

– Возможно, – ответил он уклончиво и попрощался.

Итак… Настя что-то выбросила перед своим бегством. Посуду, главное, не помыла, а мусор выбросила. И еще… Таксист сказал, что подхватил ее, когда она шла по улице. С красной сумкой. А мусорный пакет? Успела выбросить? В каком месте он посадил ее в машину? До того или после? Если до того, то почему не упомянул о мусорном пакете? Не счел нужным, забыл? Или… Или он с ней в сговоре? И не было никакой случайности в том, что она села именно к нему в машину?

Мудрено, конечно. Очень! Но хоть что-то же! Хоть какая-то крохотная ниточка. А то ведь совершенно бесполезное топтание на одном месте.

Кстати!

Алексеев аж гущи хлебнул, так разволновался, когда вспомнил, что незадолго до своей гибели, часа за три, Лев Дмитриевич Дворов уехал из своего офиса именно на такси. Машину и водителя так и не нашли.

А надо поискать. Надо…

Глава 8

Вадик выбрался из теплого автобусного нутра, насквозь пропахшего пассажирами и их багажом, на улицу. Он глубоко вдохнул прохладного воздуха, выдохнул и принялся отряхиваться, сложив недовольно губы. Ему оттоптали ботинки, начищенные с утра до зеркального блеска. Посадили пятно на рукав куртки. И оно теперь не оттирается. Наверняка какой-то сальный ватник приложился. А среди пассажиров были и рабочие в спецодежде. Он поправил воротник сорочки, вытащил манжеты из-под рукавов джемпера на сантиметр, одернул куртку и лишь тогда огляделся.

Место, где по его требованию водитель остановил автобус, было крохотным пятачком, полуметровым съездом с трассы. Дальше шло сетчатое ограждение, за ним лесополоса.

По утверждению одной из пассажирок, которая сегодня не только узнала Настю на фотографии, но также вспомнила, где та вышла, вдова осталась стоять тут на месте, когда автобус поехал дальше.

– Сумки вот так поставила на землю, – женщина показала, как Настя поставила свои сумки рядышком с ограждением. – Руки в карманы курточки сунула. Голову опустила и как замерла.

– В смысле? – не понял Вадик.

Автобус по его приказу стоял, пока он беседовал с женщиной и записывал ее координаты, невзирая на ропот внутри салона.

– В том самом, что как окаменела.

И женщина изобразила, как именно стояла Настя на обочине.

– Она кого-то ждала?

– Может быть, – кивнула женщина авторитетно.

– А как еще? – встрял водитель автобуса.

Он так рад был, что наконец-то нашелся свидетель, что чопорный мент наконец-то перестанет ездить с ним целыми днями, лишая его левого приработка, что готов был поддакивать кому угодно.

– А как еще-то? Зачем ей тут выходить? – продолжил он рассуждать. – Попутку здесь словить сложно. Сейчас мало кто сажает посторонних.

– А автобусы? Какие-то еще рейсы?

– Следующий, насколько я знаю, проезжал бы мимо этого места где-то через час. А погода была не очень-то майской. Стоять на ветру час? Сильно сомневаюсь, – водитель демонстративно глянул на левое запястье, где у него болтался широкий браслет с часами. И улыбнулся виновато: – Командир, у меня график…