Торговка счастьем

– Нет, не могли. – Игорь хмуро глянул на горничную, которая, подав ему кофе, снова принялась качаться из стороны в сторону как заведенная.

– Почему вы так думаете? Считаете их джентльменами? – безупречный рот Анастасии выгнулся недоверчивой скобочкой. – Не идеализируйте их, товарищ капитан, и…

– Их тоже убили, Анастасия Сергеевна, – перебил ее Алексеев и осторожно поднес кофейную чашку к губам.

– Их? Что, простите?

Настя вдруг резко встала и шагнула назад, почти поравнявшись с горничной. Он даже перепугался на мгновение, что она сейчас станет с ней вместе раскачиваться из стороны в сторону. Это уже танец просто какой-то будет!

Но она не поддержала свою горничную. Осталась стоять, вытянувшись стрункой возле стола, со сцепленными у груди ладонями. Взгляд ее несчастных серых глаз убивал Алексеева наповал.

Ему так хотелось ее пожалеть…

«Опер должен быть красивым, опрятным и беспристрастным, – тут же вспомнились ему нравоучения бывшей жены Светланы, решившей в какой-то момент стать его стилистом. – Ты ничего не должен чувствовать по отношению к пострадавшим. Никакого сострадания, Алексеев! Никогда!»

У него, честно, не получалось. Он считался хорошим опером, матерым спецом. Но превращался в слюнтяя, когда окунался в чужое горе. Особенно это касалось женщин. Особенно молодых и красивых женщин.

«Если хоть еще одна овдовевшая шлюшка расплачется на твоем плече, Алексеев, я тебя брошу!» – пригрозила ему три года назад Светлана.

Сказала – сделала. Бросила. Потому что на его плече как-то расплакалась сестра погибшей девушки. Молодая, симпатичная брюнеточка, с которой он потом пару раз поужинал. И раза два у нее заночевал…

Уничтожая мелкими глотками горьковатый крепкий кофе, которого Анастасия выпила аж две чашки, Алексеев вдруг не к месту подумал, что эта красивая светская дама на его плече плакать не станет. И раскачиваться из стороны в сторону от ужаса, как ее ненормальная горничная, тоже не будет. Она замрет. Остолбенеет. И тут же начнет стремительно соображать, а что же ей теперь делать, как поступать дальше.

Он не представил, просто услышал сейчас, как звенят, обгоняя друг друга, ее спасительные планы на будущее. Или это у него в голове от крепкого кофе зазвенело?..

– Их убили тоже? – повторила она, ее лицо от смертельной бледности сделалось почти прозрачным. – Их убили так же?

– Да, – он опустил подробности и отставил чашку, не допив.

Чай все же лучше. Надо было не выпендриваться, попросить чаю.

– И вы считаете, что это сделал один и тот же человек? Убийца? – уточнила она вдруг.

– Характер нанесенных ранений, повлекших смерть, об этом свидетельствует, – ответил он ей казенным языком и снова не к месту пошкрябал щетину на лице.

Настя вдруг пошла по кухне мелкими странными шажками. Переходила от окна к окну, выглядывала на улицу, ежилась и снова шла. Потом вернулась к столу, села на прежнее место, глянула на него с первобытным ужасом и выдохнула с причитанием:

– Господи-ии, да что же это такое делается-то, а?

– Я бы тоже хотел это знать, гм-мм, – пробормотал он, смутившись.

Эта простецкая интонация совсем не вязалась с ее внешней утонченностью. Она ей не шла. Она в корне меняла все его представления о ней. Может, она и правда дура дурой, как утверждают его коллеги? Может, покойный Лев Дворов женился на очень красивой дурочке, чтобы наряжать ее, как рождественскую елку, чтобы любоваться ею, чтобы показывать влиятельным людям, как очередную дорогую игрушку?

Что вообще о ней известно – об этой Анастасии Сергеевне Дворовой, в девичестве Загореловой? Мало, очень мало. Сведения были скудными и неинтересными.

– Колхозница! – фыркали ребята из отдела. – Из какой-то тмутаракани, которую даже на карту позабыли нанести. Прибыла в город, поступила учиться, засветилась на каком-то молодежном форуме. Дворов ее приметил. Женился. Все!..

– Как же это? Почему?! – продолжила простецки горевать Настя, все больше разрушая сложившийся в его сознании образ утонченной леди. – За что их всех? Господи-ии…

Алексеев нехотя поднял чашку с кофе, глотнул. В голове тут же зашумело, зазвенело. И неожиданно родилось: а может, она играет? Умело разрушая всяческое представление о себе, как о коварной и умненькой, играет тут перед ним, строит из себя дурочку?

– Что вы можете сообщить мне по существу вопроса, Анастасия Сергеевна? – насупился Игорь, пожалев тут же, что кофе допил, во рту стало гадко и горько.

– Ничего, – последовал лаконичный ответ. И было добавлено тут же: – Я никого не убивала.

– А кто?

– Спросите лучше у Дмитрия Дмитриевича, товарищ капитан, – и взгляд ее при этом, устремленный на Алексеева, был совершенно лишен выражения.

– Что спросить?

– Кому помешали его люди?..

Глава 3

– Это не мои люди! – возмутился двумя часами позже Дмитрий Дмитриевич Дворов, когда Алексеев нагрянул к нему с известием. – С чего вы вообще взяли?!

– Так ваша невестка утверждает, – ответил он, пожимая плечами.