Торговцы космосом

Не стану утомлять вас подробностями. В первых трех итерациях акции шли единым потоком, дальше разделялись. Один поток два шага спустя привел меня к «Франкфуртской брокерской компании по использованию подержанного инструмента»: ей принадлежали 32 процента акций «Фаулер Шокен ассошиэйтед», находящихся «в открытой продаже». Другой след на следующем шаге снова раздвоился и наконец привел меня к «Юнайтед Консешн Корпорейтед» и к «Вокиганскому колледжу зубоврачебного искусства»: эти две конторы владели всем остальным.

Две недели спустя я в сопровождении охраны пришел на утреннее совещание правления.

Председательское место занимал Силлери. Вид у него был усталый и измученный, как будто последнюю пару недель он ночь за ночью тщетно что-то искал.

– Кортни! – рявкнул он. – Я, кажется, ясно сказал, чтобы свой батальон ты оставлял снаружи!

Вместо ответа я кивнул Харви Брюнеру – недалекому, но честному старику Харви, который уже все знал. Преданный Шокену, теперь он был предан мне.

– Господин председатель, – проблеял он, – вношу предложение разрешить членам правления иметь при себе охрану в том количестве, которое они считают необходимым для обеспечения своей физической безопасности.

– Поддерживаю предложение, господин председатель, – сказал я, а затем обернулся к охранникам: – Ну что ж, ребята, заносите!

И охранники, широко ухмыляясь, начали вносить в зал чемодан за чемоданом с моими акциями.

У всех челюсти отвисли и глаза полезли на лоб, когда на столе выросла груда бумаг. Немало времени ушло на то, чтобы их проверить и пересчитать. Окончательные результаты голосования были таковы: 5,73 × 1013 против 1,27 × 1013. Все голоса «против» принадлежали Силлери, и только Силлери. Все правление, не раздумывая, перешло на мою сторону. Воздержавшихся не было.

Верный старый Харви внес предложение передать председательские функции мне. Поддержали единогласно. Затем проголосовали за то, чтобы отправить Силлери на пенсию, а его долю акций приобрести по номиналу и передать в бонусный фонд. Единогласно. И еще одно предложение, просто чтобы напомнить, кто тут главный: вывести из состава правления некоего Томаса Хизерби из художественного отдела, особенно рьяно стелившегося перед Силлери, и лишить его доли акций без компенсации. Единогласно.

Хизерби и рта раскрыть не посмел. «Слава богу, хоть не уволили!» – наверняка думал он.

Дело было сделано. Я стал хозяином «Фаулер Шокен ассошиэйтед» – компании, воплотившей в себе все, о чем я когда-то мечтал, чему поклонялся…

…и что теперь ненавидел.

Глава шестнадцатая

– Мистер Кортни, междугородный звонок! – послышался из динамика голос моей секретарши.

Я нажал на кнопку переговорного устройства.

– В Олбени по доносу соседа арестован конс. Вы полетите туда?

– Черт побери! – взорвался я. – Сколько раз вам говорить? Разумеется, полечу! Я когда-нибудь отвечал «нет»?

– Прошу прощения, мистер Кортни, – заторопилась она, – просто я подумала, что Олбени слишком далеко…

– Я вам плачу не за то, чтобы вы думали. Заказывайте билет до Олбени.

Быть может, не стоило отвечать так резко. Но я искал Кэти. И готов был все перевернуть вверх дном, разворошить каждую ячейку консов в стране, чтобы ее найти. Совсем недавно я сам оборвал с ней связи – из страха, что могу ее выдать. Теперь единственным моим желанием стало ее вернуть.

Час спустя я уже сидел в Северном Агентстве взаимного обеспечения безопасности. У этой местной конторы было немало завязок в Олбени. Глава ее сам встретил меня вместе с моей охраной у лифта.

– Такая честь для нас! – бормотал он. – Огромная честь, мистер Кортни! Скажите, чем мы можем вам помочь?

– Мой секретарь передала вам просьбу не начинать допрос задержанного конса, пока я не прилечу. Вы так и сделали?

– Разумеется, мистер Кортни! Как же иначе? Может, ребята и дали ему пару тумаков от души, но в целом он в отличной форме.

– Я хочу его видеть.

Глава агентства повел меня по коридору. На пухлой физиономии его отражалось беспокойство; он явно хотел поработать с «Фаулер Шокен», но не знал, как завести об этом разговор.

Подозреваемый сидел посреди камеры на табурете, привинченном к полу. Как обычно, в лицо ему бил ослепляющий прожектор. Потребитель, «белый воротничок», лет тридцати или около того, с парой синяков на физиономии.

– Уберите свет, – приказал я.

– Но мы всегда… – начал надзиратель, здоровенный детина.

Один из моих охранников молча отодвинул его в сторону и выключил прожектор.

– Все в порядке, Ломбардо, – поспешно вставил глава агентства. – Выполняйте распоряжения этих джентльменов.

– Стул мне, – велел я и сел напротив арестованного. – Меня зовут Кортни, – обратился я к нему. – А вас?

Зрачки его, уже сузившиеся, снова расширились от удивления.

– Филмор, – ответил он. – Огаст Филмор. Не могли бы вы объяснить, что все это значит?

– Вас подозревают в принадлежности к консам.

Со стороны копов кто-то тихо ахнул. Я нарушил базовое правило ведения допросов: не сообщать подозреваемому, в чем его обвиняют. Ну и черт с ним.