Торговцы жизнью

Ростик снова попытался осторожно, чтобы вызванное им движение воды не заставило желтые раковины захлопнуться, повиснуть вверх ногами. Трюк привел к успеху — в трех раковинах из трех, в которые он заглянул, находились почти такие же кругляшки.

Чтобы не пострадать попусту, Ростик вставил между створок рукоять ножа, достал жемчужину, а потом почти без труда выдернул свой нож, потому что полусферическое навершье и само чуть не выскакивало от усилий раковины. Потом рассмотрел добычу.

Горошины были тяжелые, даже очень, и совершенно ясно было, что это не жемчуг. В них ничего не было от перламутра, от красоты драгоценной первозданности. Скорее всего, они напоминали пули или шрапнелины, в каком качестве их вполне можно было использовать даже без обработки.

Внезапно Эдик тряхнул Ростика за плечо. Потом показал на часы и ткнул пальцем вверх. Рост кивнул и стал медленно подниматься следом за журналистом. Их первая ходка под воду окончилась.

В лодке воздух показался живительным, как поцелуй феи, но в целом все стало гораздо более тяжелым, чем в воде. Даже втащиться в «Калошу» Ростик сумел только с помощью Кима. А может, все дело было в том, что он не мог как следует уцепиться за борт лодки — мешали зажатые в кулаке шрапнелины.

Потом они стали обсуждать эти катышки. Хотя и обсуждать было, по сути, нечего. В свете яркого солнца, в привычном воздухе даже Эдик не сомневался, что ярко-желтые моллюски откладывали горошины из какого-то металла. Хотя что это был за металл и какова его ценность — еще предстояло выяснить.

Чтобы не терять времени, в акваланга влезли Пестель с Кимом, и они ушли под воду, шутливо переругиваясь с Эдиком, который опять пробовал их учить обращаться с часами. Но Ростик уже понимал, что по-своему журналист, конечно, прав. Он сам был тому свидетелем — как бесшумно, вкрадчиво и отвратительно незаметно течет время под водой, над самым дном, особенно когда не нужно слишком уж напрягаться и гнаться за Эдиком. Или там что-то происходит с сознанием, с мозгами в целом?

Вместе со своей порцией горошин Пестель притащил десятка три целых раковин в старой капроновой авоське. Он перевалил их через борт, как самую главную свою добычу. Ростик поинтересовался, когда у биолога из ушей вытекла вода:

— Зачем тебе ракушки?

— Если это действительно металл, то нам следует знать о жизни этих существ как можно больше. — Пестель кивнул на свою авоську.

— Пожалуй, — согласился Ким. Потом он посмотрел в бесконечную морскую даль на севере:

— Ну что, пойдем в море, где большие поля этой желтухи начинаются?

— Зачем? — удивился Пестель. — И так все понятно.

— Да, — кивнул Ростик. — Похоже, там то же, что и тут, только дольше тянется.

— Ну, тогда погребли к берегу? — с надеждой поинтересовался Пестель.

У него была добыча, которая требовала исследования. Ему уже не терпелось оказаться в своей лаборатории и приняться за какие-нибудь опыты.

Пестелю никто не ответил, все просто расселись на веслах и принялись работать, хотя уже и без прежнего энтузиазма. И разморило их, и есть что-то захотелось.

Пройдя треть пути, Эдик ни с того ни с сего заговорил о маске, питаемой помпой с борта лодки. Но никто тему не поддержал, и он почувствовал, что утрачивает свои позиции. Дело оказалось не очень хитрым и пока неопасным. Ростику даже стало жалко бывшего журналиста, потому что никто уже не сомневался, что через пару недель они все заткнут его за пояс и как пловцы, и как добытчики.

«Если не будет никаких сложностей», — подумал он, мерно наваливаясь на весла. А вот с этим не все было чисто, потому что Ростик ни на мгновение не забывал про чувство холода, обдавшее его на дне. Это непременно обещало неприятности, вопрос в том — насколько серьезные.

18

Ростик проснулся, словно его кто-то толкнул под бок. Он поднял голову, огляделся. Открытое, лишенное стекла окно выходило на набережную со статуей. В темноте нагромождение, поставленное над фонтаном, выглядело особенно странно, словно невиданные существа упражнялись тут в искусстве неведомых абстракций. «Да, собственно, так и было, вероятно. Или близко к тому», — решил Рост и почувствовал, что просыпается окончательно.

Над городом в тихом предутреннем воздухе проплыла перекличка часовых на стенах. Ростик просчитал направление криков, все посты были на местах, все казалось мирным и покойным. И все-таки он не сомневался, что разбудил его страх, опасение за что-то или кого-то.

И тогда он понял, Пестель остался один в своей лаборатории. А тут никто не должен оставаться в одиночку. И даже неизвестно почему, вполне возможно, что это до конца так никогда и не выяснится. Но сейчас это и не важно, просто существовала необходимость никогда и никого не оставлять в одиночестве. Даже в таком, казалось бы, защищенном месте, как те склады, где Пестель устроил свою лабораторию.

Они только кажутся защищенными и охраняемыми. На самом деле…