Торнадо (СИ)

Я начал рассказывать ему о своей школьной жизни. Рассказал, как мы с Лу разбили стекла в школьной теплице, швырнув землю мимо горшка. Поведал о том, как с Майклом первый раз сходили в боулинг, после чего месяц ходили со сломанными пальцами. Я делал все, чтобы он улыбнулся, хотя чувствовал себя все хуже и хуже. В глазах уже белело от острой головной боли. Торнадо иногда приоткрывал блестящие от жара глаза и что-то шептал. Что именно – разобрать было сложно. Я различал только слова «никогда», «люблю» и «ужас». Я встал, чтобы сходить на кухню и принести ему воды. Он слабо уцепился за футболку, пытаясь меня удержать, но я, шатаясь, вышел из комнаты.

Когда я вернулся со стаканом воды, по щекам Билла текли слезы. Я представлял, как ему больно. Аккуратно посадив его на кровати, я поднес к его губам воду. Он даже не разжал губ, когда кромка стакана коснулась их.

— Попей, мой хороший, тебе станет легче, – упрашивал я. Учитель, сидевший на кухне, подсыпал в воду какой-то порошок. Похоже, именно запах лекарства мешал Торнадо. Он капризничал и отворачивался.

— Попей водички, умоляю тебя, любимый мой, хороший, ты поправишься, и я заберу тебя отсюда. Здесь тебя больше ничего не держит, ты выполнил свою миссию. Мы сделаем тебе новые документы и ты будешь гражданином Германии. Ведь ты хочешь этого, правда?

Торнадо наконец разжал губы. Я стал потихоньку поить его. Он пил мелкими глотками и поминутно облизывался, промокая сухие губы.

— Вот умница, – ворковал я, убирая стакан и садясь обратно на стул. Я положил голову на край постели и вздохнул. Лекарство должно сделать свое дело. Торнадо гладил меня по волосам, путаясь пальцами в прядках.

В комнату вбежал Нордон. Он залез под кровать, свернулся калачиком и затих.

Я закрыл глаза. Голова уже просто взрывалась. Кости ломило так, как будто по ним стучали молотком. Ноги отнимались от невыносимой боли. Я не хотел пугать Билла, поэтому через силу улыбнулся и шептал какую-то белиберду, пока окончательно не вырубился.

Часть

Проснувшись, я потянулся. От неудобной позы все тело затекло. Торнадо спал. Я дотронулся до его лба. За остаток ночи температура спала. Выглядел он уже получше, чем накануне. Я тихонько потряс его за плечо. Он открыл глаза.

— Том… — слетело с его губ.

— Кажется, к кое-кому вернулась речь, – улыбнулся я. Голова уже не болела, да и вообще я чувствовал себя вполне бодро. Но Торнадо был еще слишком слаб.

В комнату зашел учитель.

— Кажется, ты настолько противен Богу, что он никак не желает тебя забирать к себе,– весело сказал мастер, держа в руках стакан с водой. Меня передернуло.

— Да ему и со мной хорошо, – пробурчал я, отбирая у Цзиана стакан и поднося его к Торнадо. Учитель, смеясь, вышел из комнаты. Нордон, зевая, вылез из-под кровати. Кажется, его разбудили наши громкие голоса.

Я поднес стакан ко рту Торнадо. Тот на сей раз не отказался, с жадностью набросившись на воду и не обращая никакого внимания на лекарство.

Пока он пил, я сходил на кухню и принес в чаше кусочки рыбы. Подцепив палочками один из кусочков, я повернулся к Торнадо.

— Давай, поешь, – я поднес палочки к его лицу. Он сморщился и отвернулся.

— Ну же, прошу тебя, съешь хоть кусочек. Совсем маленький. Ну что тебе стоит проглотить его? – уговаривал я. По мне, так рыбный кусочек выглядел изумительно. – Если ты не будешь есть, то погибнешь, разве ты не знаешь об этом?

— Не хочу, – хрипло сказал он и повернулся на другой бок, накрывшись одеялом. Я вскипел.

— Нет, ты должен съесть этот кусочек! Да что там кусочек – всю чашку! Как только ты поправишься, я заберу тебя отсюда. Или ты не хочешь ехать со мной?

Под одеялом обозначилось вялое шевеление. Торнадо высунул растрепанную голову из-под одеяла и, вздохнув, взял в руку палочки.

— Умница, ешь, – я погладил его по голове и встал.

— Куда-а-а? – жалобно протянул он, смотря на меня.

— Мне надо… И когда я приду – чтобы вся рыба была съедена, – я выскользнул за дверь и прошелся по дому, ища учителя.

Я нашел его под кипарисом, росшим во дворе дома. Он сидел на духовом камне и задумчиво помахивал молотком.

— Что, разбивать надумали? – подходя к нему, спросил я.

— Кто ж при живых наследниках камень-то разбивает… Только Торнадо все равно останется последним из рода Фа, потому что он выбрал тебя. О продолжении рода речь уже может не вестись.

— С чего это? Можно и суррогатную мать найти, – ляпнул я. Цзиан ухмыльнулся.

— Я делаю документы для Джанджи. Через три дня он официально станет гражданином Германии. Я люблю его как сына, и хочу, чтобы он был счастлив.

— А как же вы?

— А я останусь здесь, утешать хранителя клана Куй. Он очень подавлен и не понимает, с чего вдруг всю его семью перебили.

— Конверт все еще остался?

— Да, он лежит на полке в коридоре, – он хотел еще что-то сказать, но я уже ушел в дом.

Взяв с полки разорванный конверт, я повертел его в руках. Интересно, что чувствовал Торнадо, когда держал его?

Я положил конверт на место и снова вышел из дома. Пахло смолой и свежескошенной травой. Учитель уже сидел на крыльце и щурился от ярких солнечных лучей. Я присел рядом с ним.