Торнсайдские хроники

Поднявшись на четыре пролёта, они прошли в комнату, которая также была обставлена, как приёмная. Возле двери, которая вела из этой комнаты в смежный с ней зал, расположилось несколько охранников. Один из них сразу же выступил им навстречу.

— Госпожа Говорящая.

— Привет, Джон, — по-свойски обратилась к нему фаворитка. — Я должна срочно поговорить с Его Величеством. Этот человек пойдёт со мной.

В какой-то момент Кентон был практически уверен, что вот сейчас их развернут и, вежливо или не очень, отправят куда подальше, настоятельно посоветовав фаворитке в будущем держаться общества модисток и портних. Но Джон почтительно отступил, пропуская Говорящую, и не менее вежливо обратился к нему самому с просьбой сдать оружие. Кентон вручил охранникам свой меч и кинжал. Затем ещё один телохранитель, после особого предупредительного стука, распахнул перед ними дверь. Кентон шагнул в зал следом за Говорящей. Ему всё-таки удалось добиться встречи с королём.

Сожжение ведьмы было событием настолько необычным, что на главной площади собрался чуть ли не весь город. Некоторые занимали место с самого утра, другие пришли недавно и теперь старательно работали локтями, стремясь пробраться поближе к возвышению, на котором уже установили деревянный столб чуть выше человеческого роста, а также приготовили порядочное количество сухой соломы. Осуждённую, газетчицу из "Торнсайдских хроник" Абигайль Аткинсон, в городе знали многие. И, скажем прямо, большинство присутствующих сильно сомневалось в том, что она имела хотя бы малейшее отношение к колдовству. Кроме того, в магии, которая использовалась на сегодняшний день разве что лекарями да Говорящими, современные люди не видели ничего особенно греховного. Поэтому нынешняя крайняя мера, применённая властями, поддержки среди горожан не нашла. И тем не менее зрителей, как уже было упомянуто выше, собралось много: кто-то пришёл именно для того, чтобы выразить свой протест, а кто-то хотел просто поглазеть на необычную казнь.

Среди присутствовавших на площади был и сам граф Алан Рейвен. Он стоял неподалёку от столба, с накинутым на голову капюшоном. Тем не менее ветер, колыхавший его тёмный плащ, то и дело позволял увидеть свежий уродливый шрам, рассекавший столь красивое до недавнего времени лицо графа. По официальной версии этот шрам являлся результатом порчи, наведённой той самой ведьмой, что была приговорена к костру. Ясное дело, в официальную версию верили далеко не все. Альтернативных же историй было много. Одни рассказывали, будто газетчица ногтями расцарапала графу лицо в приступе ревности, другие и вовсе утверждали, что она — активистка подпольной армии сопротивления и пыталась покончить с Торнсайдом по заданию, полученному от товарищей по оружию.

Граф пребывал в чрезвычайно мрачном расположении духа, не то из-за шрама, не то в связи с предстоящей казнью. Спросить его о причине столь плохого настроения не решился бы никто.

Появление осуждённой вызвало на площади бурный всплеск эмоций. Стандартные для подобных случаев выкрики и улюлюканье быстро потонули в громком выражении протеста. Толпа начала потихоньку двигаться в сторону столба и расположившегося поблизости графа со своими телохранитемя. Далеко не все собравшиеся на площади люди были решительно настроены, однако в толпе настроение подхватывается быстро. Кроме того, когда протестующие и просто любопытные начали напирать, те, кто стоял впереди, просто не смогли удержаться на месте.

Движение, однако же, было быстро остановлено телохранителями графа и отрядом барона ван Дрейка. Несколько арбалетных стрел, без предупреждения выпущенных в гущу толпы, заставили людей быстро остановиться и вспомнить назначенные для них границы.

Осуждённую привязали к столбу. Священнослужитель громко и торжественно зачитал список обвинений, а затем поспешил возвратиться под надёжное прикрытие людей графа, обеспокоенный откровенно враждебным настроением толпы.

Приговорённая, в свою очередь, решила напоследок оторваться по полной, а заодно напомнить всем присутствующим о том, что она никакая не ведьма, а беседчица. Поэтому в ответ на традиционный вопрос о последнем желании она, чётко выговаривая слова, во всеуслышание заявила, что хотела бы взять у палача интервью. Судья, священнослужитель и палач растерянно переглянулись, но легального повода отказать в данном пожелании не нашли, и потому газетчица бойко приступила к делу. Несчастный палач, смущённый таким напором, едва успевал уворачиваться от посыпавшихся на него вопросов.

— В чём, с вашей точки зрения, преимущество повешения перед гильотиной? Есть ли у вас материальная заинтересованность в росте числа казней? Каково ваше любимое орудие пыток? Подвесная дыба, дыба-ложе, щипцы, железный сапог? Отражается ли сословие осуждённого на его отношении к казни?

С каждым таким вопросом Рейвен приходил во всё большую ярость.

— Заткните её кто-нибудь, наконец! — процедил он после очередного витка интервью.