Торпеда для фюрера

Снизу вверх…

– Сюда! – вывел Новик из оторопи Войткевича и буквально за шиворот втащил в кабину тягача.

Из другой его дверцы они уже вдвоём и весьма резво бросились прямиком в распахнутые ворота блокгауза, пару раз только задержавшись в его сумерках за чугунными громадами станков, чтобы Саша пальнул наугад, чуть ли не на звук, отгоняя и без того не слишком навязчивых преследователей.

Выскочив в противоположные сквозные ворота, они едва ли не сразу очутились на крутом подъёме скальной осыпи, ведшей как раз к зенитному орудию, запримеченному несколько минут назад. Вот только на полпути к зенитке, почти сливаясь с шинельно-серой скалой, исподлобья бетонного наката смотрел на них впалыми глазницами-амбразурами дот.

Впрочем, и отступать особо было некуда.

– Вы не поверите, Саша, но я начинаю скучать по простому жуковскому наступлению, – задыхаясь, заметил по этому поводу Яков. – Чтобы всем кагалом и по всем направлениям, пока карта на столе не кончится. Что они там притихли, как тараканы в банный день?.. – продолжил он уже в десятке шагов от загадочно молчаливого сооружения.

Обитателям дота и впрямь впору бы сирену включить, заметаться, рассыпаясь по стрелковым гнездам: всё-таки скрытно подобраться по осыпи – ну никак не выходило, да и немецкая форма уже не должна была обмануть. Наверняка сообщили по телефону, что большевистские диверсанты – в форме «фельдполицай». Но бетонная громада молчала как необитаемая. Впрочем…

Новик и Войткевич переглянулись.

– А это ещё кто учудил?.. – спросил Яков, перевалившись через бруствер в ход сообщения и переведя дух после крутого подъема. – Неужто наши ихтиандры? То-то, поди, запарились в ластах по горам бегать.

– Те, что «Вьюна» подорвали? – уточнил Саша, присев под бревенчатую стенку хода сообщений.

– Ну а кто ещё? Ты ж настолько лунатизмом не страдаешь?.. – кивнул Яков на труп молодого немца в зелёном сукне вермахта, но с якорем на погоне и крылатой бомбой береговой обороны на рукаве.

Голубоглазый и белокурый, словно иллюстрация к этнографическому атласу «Offiziere der Marineartillerie» [69] , с гробовой сосредоточенностью смотрел со дна траншеи в просвет неба.

– Чтобы и во сне фрицев душить?.. – прошептал Новик, выглядывая вдаль по проходу. – Вряд ли. Они мне и наяву осточертели. Я так думаю, наши их уделали. Пацан же сказал: в Якорную заползут.

– Ладно, полезли.

Хрестоматийных фортификационных зигзагов у траншеи не было – на скале особо не разгонишься, – так что видно было далеко, вплоть до бетонной стены с чуть приоткрытой железной дверью в заклёпках местного монтажа.

Как только Яков сунул в её тёмную щель дуло «шмайссера», его дёрнули за ремень автомата так, что едва не вывернуло плечо из сустава.

Громыхнув по пути о броню двери головой, лейтенант, он же «фельдфебель», чуть ли не кубарем вкатился вовнутрь бетонного склепа и обнаружил себя прижатым к полу коленом, при этом в переносицу ему со смертельным равнодушием смотрело дуло вальтера. Впрочем, недолго. Пары секунд, пока его руки оставались свободны, Яше хватило, чтобы, перехватив запястье и выбив толчком ладони кулак неизвестного в обратную сторону, развернуть «Polizeipistole» на 180 градусов.

Теперь вальтер смотрел в искажённую болезненной гримасой и одновременно удивлённую небритую физиономию, рычавшую самые патриотические, соответственно, нецензурные лозунги.

Одновременно в распахнутых дверях появился Новик с немецкой «колотушкой» над головой и, не обращая особого внимания на автомат в руках подскочившего сбоку Антона, пообещал:

– Сейчас долбану всё без разбора!

– Эй-эй! – по-прежнему не опуская автомат, но уже с подобием улыбки, прикрикнул в ответ Каверзев. – Полегче, славяне! Или вы уже не славяне?!

– Ага, – стряхнув с себя Малахова и садясь на полу, проворчал Яков. – Мы тут, Рузвельт с Черчиллем. Пришли к вам со вторым фронтом. Привет, Антон Александрович.

– Ну, раз пришли, открывайте, – несколько зло и сконфуженно буркнул Малахов, потирая запястье: «Как это он так? Моим же пистолетом и мне в морду, так что и «матерь божью» помянуть не успел?»

За недолгие дни пребывания Войткевича в их отряде лихой моряк ещё не успел узнать, как силён и страшен в рукопашной Яков Осипович.

– Кстати, уже и повод для второго фронта имеется, – помрачнев, кивнул Каверзев в приоткрытую амбразуру.