Торпедоносцы

— Внимание, соколы! Приготовиться к атаке! Боевой курс ноль градусов. Цели выбирать самостоятельно. «Ястреб» Восемнадцатый! Видел над «калошами» «фоккеров»?

— Вас понял, Двадцать седьмой! — подтвердил Чистяков. — Займусь ими!

Командир истребителей подал команду, и две четверки «яков» умчались в северо-восточном направлении. Оставшееся звено Чистяков подвел поближе к ведущему торпедоносцу.

— Миша! Пора! — передал штурман.

— Внимание, соколы! — загремел в эфире голос командира группы. — Разворот влево! Занять исходную позицию!

Самолеты быстро перестроились и, растянувшись по фронту, устремились за командиром на невидимую пока цель.

Борисов невольно залюбовался ведомыми; распластавшись над волнами, несмотря на неуклюжий вид и громоздкие размеры, крылатые машины с торпедами и крупными авиабомбами под фюзеляжами выглядели грозно. И он на минуту представил себе, что должен чувствовать враг при виде их атаки. В груди, оттесняя все другое, поднималась знакомая волна боевого возбуждения. Держитесь, гады! Михаил побольше набрал в грудь воздуха и крепче сжал штурвал, почувствовав в себе силу несокрушимого возмездия.

За носом машины появились черточки немецких истребителей. Они по-прежнему, не меняя порядка, барражировали четверками. По их манере видно было, что торпедоносцев они еще не обнаружили. Порядок!.. Под истребителями показались столбы дыма, потом трубы, мачты, надстройки транспортов и наконец узкие корпуса боевых кораблей — караван был виден весь, как на ладони.

Борисов избрал себе целью самый крупный транспорт — по середине его корпуса в серое небо упирались две дымящиеся широкие трубы. Центральная часть — так называемый спардек — была намного выше носовой и кормовой. На палубах громоздились, прикрытые брезентом, штабеля грузов. Все судно было настолько загружено, что борта сидели низко в воде. Водоизмещение его было не менее шести тысяч тонн, В строю он шел вторым. Впереди и сзади следовали однотрубные «четырехтысячники», а колонну замыкал «тысячник».

— Атака!

Ведомые ждали этой команды, сразу на максимальной скорости рванули вперед топмачтовики, истребители Чистякова взмыли на высоту, Борисов стал снижаться, нацеливаясь на «шеститысячник». Богачев отвернул левее и повел свою машину на эскадренный миноносец; его ведомый Мифтахутдинов атаковал головной транспорт; Башаев вышел вперед и ударил из пулеметов по сторожевому кораблю, закрывавшему дорогу к «шеститысячнику», — все складывалось, как было задумано.

Еще Михаил успел заметить, как из облаков появились две четверки «Яковлевых» и набросились на «фокке-вульфов». Атака наших истребителей была настолько стремительной и меткой, что через десяток секунд к воде заштопорило два сбитых врага. Остальные закружились в виражах воздушного боя. В той стороне небо прорезалось пушечными трассами. Эфир, как всегда при воздушном бое истребителей, наполнился резкими голосами, командами, криками.

Появление советских самолетов со стороны берега, видимо, озадачило конвой, а может быть, его командование замышляло что-то новое, неожиданное для атакующих, но ни корабли охраны, ни транспорты огня не открывали, и торпедоносцы с топмачтовиками, не маневрируя, беспрепятственно быстро сближались с избранными целями.

И вдруг, когда до атакующих самолетов оставалось не больше двух километров, все корабли и транспорты одновременно, как по команде, опоясались вспышками и дымами выстрелов — залпами ударили все орудия. Мглистое небо сразу во всех направлениях расчертилось цветастыми хвостами трасс и клубами дымных разрывов заградительного огня.

«Выходит, хитрили, сволочи? Ждали!»

— Скорость двухтрубника — восемь узлов. Упреждение — влево полкорпуса! — донесся голос Рачкова.

Борисов, бросая самолет из стороны в сторону, проскочил за кормой сторожевого корабля и ударил из пулеметов по стреляющим зениткам на баке транспорта. Размеры вражеского судна так быстро вырастали перед глазами, что Михаил едва сдерживал себя, чтобы преждевременно не нажать кнопку электроторпедосбрасывателя.

— Миша! Бей по середине! Он ложится в циркуляцию!

Летчик и сам заметил смещение цели с делений планки, понял, что капитан судна хитрил: пытался развернуть свой огромный транспорт навстречу торпеде, чтобы таким образом избежать с ней встречи. Но ведь он, Борисов, теперь был не тем необстрелянным новичком, которого гитлеровцам удалось одурачить во время первой его атаки в начале сентября! Теперь он знал, что для того чтобы повернуть такую глыбу, нужно время, а его-то у гитлеровца уже не было.

Вдруг в уши ударил радостный крик истребителей:

— Попал! Обе бомбы попали, молодец! Кто попал? Куда попал? — смотреть некогда. Но хорошо! Какая-то цель накрыта! Теперь бы самому не сплоховать…

— Бросай, Миша! Молодец! И Чистяков сверху подтвердил:

— Торпеда пошла! Пошла голубушка!