Торжество метафизики

Начинал я с окон. Открывал их. Составлял на пол под телевизором цветы. Приходил заключенный, ответственный за цветы, и поливал их. И они там стояли, дожидаясь, когда стечет из них на пол остаток воды. Из локалки от природы терпко пахли деревья, иногда несло ядовитым дымом промзоны. Но запах деревьев все же был сильнее. И запах свежей сырости. В углу в это время еще писал наши отрядные бумаги Юрка Карлаш, перед тем как отправиться в клуб. Порой вместе с Карлашем сидел и писал один из его помощников. Спины их были мирными, уютными. Дверь в спалку была обыкновенно закрыта. Сквозь стекла двери были видны зэки, двигающие кровати или натирающие пол щетками. В ПВО было уютно. И смотрела на меня темным взором девочка с зелеными пышными волосами. Я признаюсь, что вступил с нею в особые отношения. Она так смотрела на меня, эта похожая на красивую еврейку девочка-подросток! Так смотрела! Как охотник на дичь! Неизвестно, сколько лет ей было, этой девочке-Демону. Боже мой, как она меня волновала! Из всякого пункта ПВО, если я вдруг оборачивался, она следила за мной душным горячим взором запрещенной законом плоти. Непростая и страдающая, она преследовала меня. В конце концов, я вступил с ней в странные отношения близости. Я, например, ревновал ее к другим зэка, и мне неприятно было, когда на нее смотрели, на ее горячее лицо и голые руки. Слава богу, зэки, впрочем, мало смотрели на нее. Маленький Демон их не волновал, я полагаю, им нравились разъевшиеся тетки. Я спросил Карлаша как бы между прочим, что это за картина, откуда она появилась. Юрка равнодушно упомянул безымянного уже зэка, который собрал ее — этот puzzle, и сказал, что зэк давно освободился, а картина вот осталась.

— А кого она изображает, — спросил я, — может, это фотография Льюиса Кэролла? Он был порочным человеком и любил детишек.

Юрка не очень помнил, кто такой Льюис Кэролл. Он сказал, что не знает, кто изображен. И Юрка вернулся к своей писанине. Я же постепенно изо дня в день втянулся в созерцание ее таинственности до такой степени, что Демон этот стал меня возбуждать и волновать. Отдавая себе отчет в том, что это своего рода извращение, я как бы стал жить с этой девочкой-Демоном, взял ее в наложницы. Я воображал о ней самые липкие и страстные вещи, и она отвечала мне. Всегда отвечала мне! Она хотела меня! Я способен был возбудиться, всего лишь взглянув на нее на стене. Даже в присутствии зэков и козлов! Я расширил границы человека этой своей связью. Оказалось, можно жить с портретом смурной малолетки как с живым человеком. Более того, у этого Демона не было изъянов!

Представляю, каким бы уродом записал бы меня в свой журнал капитан Евстафьев, если бы я имел глупость сообщить ему о своей любовной связи с портретом.

Я стал думать, как мне повезло. Можно ведь было попасть в колонию, где не было бы портрета. Возможно, ни в одной больше колонии Российской Федерации не висит такой портрет. Висят всякие пошлые рисунки, изображающие половозрелых теток, или фотографии. А тут такая удача! С таким Демоном можно долго просидеть. Редкая пара для меня… Вероятнее всего, она иностранка…

Ну а с уборкой ПВО все заканчивалось тем, что мы ставили стулья на места, равняли их, я водружал на подоконники цветы. Где-то в середине процесса уборки являлся грузин Бадри. С ведерком свежих червей. Бадри был ответственным по уходу за рыбками и аквариумами. Он резал червей на порции и скармливал мелким рыбам. Несколько целых червей он оставлял для своего любимца Хроноса. Злобная рыбка эта, закованная в золотые пластины с заклепками, занимала отдельный аквариум. Хронос жил там один. Его нельзя было помещать с другими рыбами, потому что он изгрызал соперников, а мелких рыбешек элементарно пожирал. Потому Бадри держал его отдельно. Как-то он произвел в моем присутствии эксперимент: выловил Хроноса сачком и поместил его в соседний аквариум, где довольно мирно жили несколько крупных рыб. Сине-зеленый как бы плюшевый красавец выплыл из-под прикрытия разбитой чашки, чтобы сразиться с Хроносом. Они вцепились друг другу в нижнюю губу. Бандит Хронос оторвал кусок губы у сине-зеленого, и тот убежал. Бадри сказал, что Хронос действовал осторожно, находясь на чужой территории, в своем же аквариуме он агрессивен, как дьявол. Бадри выловил Хроноса и вернул его в родные воды. И накормил его червяком. Злобный золотой рыбка заглотнул червяка и разбух на наших глазах. После этого он опустился в струю кислорода, выходящего из трубки на дне аквариума, и замер там, переваривая свою пищу. В двух общаках, в общих аквариумах, у Бадри содержатся красивые обычные рыбы. Взрослые плавно скользят у поверхности, в то время как молодняк шмыгает на дне. Благодаря лампочкам рыб отлично видно. Протирая аквариумы каждое утро, я наблюдаю за их монотонной размеренной жизнью. Они спокойные создания. Хронос — исключение среди рыб. У Бадри срок восемь лет, он уже отсидел семь. Он все чаще вспоминает об Аджарии, откуда он родом.

— Как сегодня ситуация с червяками? — спрашиваю я его.