Читаем Торжество мира, торжество тишины (СИ) полностью

Помощник всё стоял у стены рядом с выходом и боялся пошевелиться. Рваные, выпачканные тысячью рук тряпки, покачивавшиеся вместо приличной двери, колыхнулись. Резко - даже сквозь убийственный аромат дешёвых сигарет - в нос ударил запах свежей крови. Металлический, как и всё вокруг, но в отличие от всего - самый живой. Тряпки колыхнулись, а в закуток Джека еле зашла девушка. Она придерживала свою правую руку, затянутую жгутом и накрепко замотанную. Опытным взглядом мужчина отметил, что его внезапная гостья была невероятно бледна и едва держалась на ногах, словно потеряла большое количество крови.

Джек подскочил, выронив изо рта сигарету, и бросился вперёд, на ходу разворачивая операционное кресло - жуткий с виду агрегат с бесчисленным множеством неработающих кнопок. Парень, мявшийся у входа, подхватил раненную и осторожно усадил её на подготовленное место.

- Джек, - выдохнула она, пытаясь сфокусироваться на лице мужчины. Белки её глаз были красными из-за лопнувших сосудов, тонкая струйка крови быстро стекала из носа по губе, подбородку и оставляла разводы на воротнике. Запёкшаяся корка схватила правый висок и запуталась в волосах, скрыв ухо.

- Джек, - совсем тихо повторила девушка. - Рука. Ты был хирургом. Пришей.

Она, почти до скрипа сжав зубы, положила руку на подлокотник кресла. Бинты - хорошие бинты, со сложным, очень умным названием, содержавшим приставки "нано" и "био", названием, которое Джек даже не пытался запомнить, пропитались кровью, как дешёвой краской.

Мужчина захотел выматериться на всю оставшуюся жизнь, а потом накуриться до беспамятства. Он закусил губу и потом посмотрел на застывшего в ужасе помощника исподлобья.

- Если она сдохнет, ты уволен. Мне нужно много намешанного с кариленом спирта и зелёная банка, - процедил мужчина, осторожно разгибая пальцы девушки, которыми она держала раненную руку. Та совсем слабо застонала, в горле её заклокотало - она явно хотела что-то сказать.

- Молчи, - шикнул на неё Джек, закрепил левую руку ремнями к креслу и пригляделся к жгуту, перетягивающему правое плечо. Вернулся помощник с двумя банками.

- Открывай зелёную, набирай пять кубиков и вводи ей.

- Мистер Крейяр, - начал парень, послушно выполнив указания, и застыл около кресла со шприцом в руках, - это её не убьёт?

- Коли, Пит. Если мы ничего не будем делать, она точно умрёт, - Джек пожал плечами и притянул ногой коробку с инструментами ближе к себе. Веки девушки задрожали, закрываясь, пальцы дрогнули. Хирург несильно хлопнул её по щеке, ещё раз.

- Быстрее, олух, - прошипел он, сильнее встряхивая умирающую. Питер кивнул, нащупал хорошо заметную на бледной коже вену и вдавил зелёную жижу в тело. Девушка дёрнулась.

- Прости, Вьес, но нам нужно будет держать тебя в сознании, - пояснил Джек, копаясь в инструментах. Она захрипела, чуть подаваясь вперёд, но туго затянутые поверх груди ремни не позволили ей шелохнуться, и она затихла, сквозь полуопущенные веки наблюдая за методично настраивающим приборы мужчиной.

- Четыре скобы на семь сантиметров, Пит, - бросил в сторону Крейяр, осторожно разрезая затянутые бинты. Девушка зашипела и опять дёрнулась, намереваясь отодвинуться от хирурга подальше.

- Терпи. Скоро подействует обезболивающее.

Бинты отходили от тела скверно, с кусками кожи. Казалось, будто они уже успели стать частью руки, слились с плечом. Вьес заскулила от боли, зажмурилась, глаза её, и без того красные, слезились, кисти сложились в кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Показавшийся на мгновение у кресла Питер увидел месиво под снятыми бинтами и, резко побледнев, отвернулся, сжав скобы в руках.

- Что ты себе колола? - спросил мужчина, наклонившись над практически оторванной рукой. Выступающая из-под бледно-красной застывшей корки кровь слегка пенилась, а пена отсвечивала зелёным в ярких бликах белой диодной лампы. Джек удовлетворённо кивнул - состав вступил в реакцию - и ослабил жгут.

- Успела раскусить синюю ампулу с полосками, - промычала Вьес, - не помню, как препарат в ней называется. И кровь остановить полиреуновой. И замотать это дерьмо бинтом. И жгут.

- Вижу, - кивнул сам себе Крейяр, рассматривая бледную корку, ту самую застывшую полиреуновую пену, и усмехнулся. - Полезный набор ты с собой носишь. Без него ты б уже умерла от кровопотери. Или ещё раньше от болевого шока.

- Не ключи же с собой таскать и провода, - девушка фыркнула и, не закончив, захрипела: Джек аккуратно срезал застывшую корку полиреуны.

- Ты оказала себе хорошую первую помощь, - прокомментировал он, - молодец. Хоть что-то запомнила.

Девушка промолчала, кусая губы.

- Как давно тебе так досталось? - поинтересовался хирург, обрабатывая плечо спиртом с подмешанным в него обеззараживающим составом, у затихшей Вьес. Та едва слышно выдохнула.

- Полтора... - выдавила она и вдруг резко зашипела, стиснув зубы. - Больно. Твоя дурь херово работает.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Идеи и интеллектуалы в потоке истории
Идеи и интеллектуалы в потоке истории

Новая книга проф. Н.С.Розова включает очерки с широким тематическим разнообразием: платонизм и социологизм в онтологии научного знания, роль идей в социально-историческом развитии, механизмы эволюции интеллектуальных институтов, причины стагнации философии и история попыток «отмены философии», философский анализ феномена мечты, драма отношений философии и политики в истории России, роль интеллектуалов в периоды реакции и трудности этического выбора, обвинения и оправдания геополитики как науки, академическая реформа и ценности науки, будущее университетов, преподавание отечественной истории, будущее мировой философии, размышление о смысле истории как о перманентном испытании, преодоление дилеммы «провинциализма» и «туземства» в российской философии и социальном познании. Пестрые темы объединяет сочетание философского и макросоциологического подходов: при рассмотрении каждой проблемы выявляются глубинные основания высказываний, проводится рассуждение на отвлеченном, принципиальном уровне, которое дополняется анализом исторических трендов и закономерностей развития, проясняющих суть дела. В книге используются и развиваются идеи прежних работ проф. Н. С. Розова, от построения концептуального аппарата социальных наук, выявления глобальных мегатенденций мирового развития («Структура цивилизации и тенденции мирового развития» 1992), ценностных оснований разрешения глобальных проблем, международных конфликтов, образования («Философия гуманитарного образования» 1993; «Ценности в проблемном мире» 1998) до концепций онтологии и структуры истории, методологии макросоциологического анализа («Философия и теория истории. Пролегомены» 2002, «Историческая макросоциология: методология и методы» 2009; «Колея и перевал: макросоциологические основания стратегий России в XXI веке» 2011). Книга предназначена для интеллектуалов, прежде всего, для философов, социологов, политологов, историков, для исследователей и преподавателей, для аспирантов и студентов, для всех заинтересованных в рациональном анализе исторических закономерностей и перспектив развития важнейших интеллектуальных институтов — философии, науки и образования — в наступившей тревожной эпохе турбулентности

Николай Сергеевич Розов

История / Философия / Обществознание / Разное / Образование и наука / Без Жанра