Торжество возвышенного

Я был пленен. У меня появилось тайное желание покинуть мрачный оскверненный дом. Я уже принял решение, после которого у нас двоих не будет дороги назад, и перед нами откроются новые горизонты. Я сказал:

— Мы обязательно должны заключить брак.

Ее лицо порозовело и от этого стало еще красивее, мои слова привели ее в трепет. Я сказал:

— Мы должны это сделать.

— Я на самом деле хочу изменить жизнь, хочу уйти из театра. Но будет ли отец тебя как-то содержать?

Я ответил с печальной улыбкой:

— Едва ли он предложит, и я вряд ли соглашусь принять его грязные деньги.

— Как же тогда мы поженимся?

— Совсем скоро я закончу среднюю школу. В армию меня не призовут по зрению. Лучше мне пойти работать. Тем более, что мой талант питается опытом, а не систематическим образованием.

— Хватит ли твоей зарплаты?

— Отец попросил освободить его от работы в театре, ему хватает денег от игр и всего остального. Они сейчас будут искать нового суфлера, и я предложу себя вместо отца. Найду работу в театральной сфере, только с театром я связываю свое будущее… Кроме того, у тебя есть квартира, жилищный вопрос стоять не будет.

— А мне продолжать работать в театре, чтобы было легче?

— Конечно, нет. От этих людей надо держаться подальше.

— Как и говорила тебе, я немного скопила. Но пока ты встанешь на ноги, от этих денег ничего не останется.

Я сказал с воодушевлением:

— Мы должны потерпеть, пока не добьемся желаемого благополучия.

После этого мы сдались нашим чувствам и на время забыли обо всем… Наверное, если бы их не было, между нами не состоялось этого разговора. Но она мягко освободилась от моих объятий, шепча:

— Я должна порвать с Тариком… Больше не буду с ним встречаться.

Я спросил ее раздраженно:

— А если он придет сюда?

— Я его не впущу.

Я сказал с вызовом:

— Я сам скажу ему обо всем.

Она забеспокоилась:

— Не дай Бог, это плохо кончится.

Я сказал заносчиво:

— Я готов к схватке с ним!

* * *

Я вернулся в Баб-аль-Шиария другим человеком. Впервые я окинул это место прощальным взглядом, сквозь пелену оно показалось привлекательнее и вызвало нежность. Еще немного и я поднимусь из зрительного зала, чтобы сыграть свою роль в спектакле жизни. Я вдохну свежего воздуха, а не этого гнилого духа старого дома. Я сидел на первом этаже в пустом зале, пока не увидел спускающегося Тарика Рамадана. Он поприветствовал меня и спросил:

— Тахия не приходила?

Я сказал, привстав:

— Нет.

— Я не видел ее в театре.

— Она не пойдет больше в театр.

— В каком смысле?

— Она не придет сюда, и в театр тоже.

— Откуда тебе все это известно?

— Мы женимся.

— Что?

— Мы решили пожениться…

— Мальчишка… Ты сошел с ума? О чем ты говоришь?

— Мы решили поступить с вами честно.

Не успел я сообразить, как он дал мне пощечину. Разозлившись, я пнул его ногой и чуть не свалил на пол. Сразу же прибежали родители. Тарик закричал:

— Комедия… Дитятя женится на Тахии…

Мать запричитала:

— Тахия?! Она же старше тебя на десять лет!

Тарик начал угрожать, и мать сказала ему:

— Собирай свои вещи и — прощай.

Уходя, он прокричал:

— Вам не отделаться от меня.

Некоторое время стояла тишина, потом отец пробормотал со смехом:

— Любовь зла!

Мать сказала мне:

— Аббас… Это временное помешательство, ничего более.

— Нет… Это новая жизнь!

— А как же твои мечты? Как же твое будущее?

— Все устроится лучшим образом.

— Что ты о ней знаешь?

— Она во всем мне призналась.

Отец захохотал:

— Театральная дамочка с принципами… Ты в себе? Зная свою мать, ты должен был избегать женского племени.

На этом мать увела меня в мою комнату. Она сказала:

— Она много прожила, многое повидала, да ты просто не понимаешь, что это значит.

Я избегал смотреть на нее. Старые раны снова закровоточили. Я сказал:

— Ты, к сожалению, не знала любви… Мы начнем новую жизнь.

— От своего прошлого человеку никуда не деться.

Ох… Она не догадывается, что мне все известно…

Я сказал:

— Тахия, несмотря ни на что, невинна.

Если бы то же самое я мог сказать и о тебе, мама…

* * *

Как только я закончил среднюю школу, встретился с аль-Хиляли и сообщил о намерении занять место отца. Мы с Тахией сразу зарегистрировали наш брак. Я попрощался со старым домом и его обитателями прозаично, как будто вышел в школу или библиотеку. Отец не произнес ни поздравления, ни слов молитвы. Он только сказал:

— Зачем так старался в школе, если тебе уготована участь театрального суфлера?

Мать же обняла меня и разрыдалась. Она сказала:

— Пусть Господь хранит тебя и убережет от злых людей. Иди с Богом и не забывай навещать нас…