А ещё рассказывают о девочке, которая перевелась в новую школу и страдала от третирования вредными одноклассницами. Мелкие стервы пообещали несчастной, что если она ночью нацепит на макет скелета что-нибудь забавное, то её примут в компанию крутых девчонок. Всхлипывая и ёжась, маленькая авантюристка вошла в тёмную школу, оставив хихикающих одноклассниц на улице. Прошла четверть часа, полчаса, час. Ничего не происходило. Несколько девчонок решили заглянуть в здание и выяснить, не окочурилась ли испытуемая от страха. Войдя в класс, они замерли в изумлении: вместо одного скелета у учительского стола скалились два гайкоцу. Почуяв неладное, подлые девчонки хотели было бежать, но тут более мелкий скелет повернул к ним голову и щёлкнул зубами:
— Это же я! Я прошла испытание? Куда же вы? Стойте!
На следующее утро вся школа была поражена тем, что в кладовке обнаружилась целая коллекция новых учебных пособий, а именно макетов человеческих скелетов. Событие очень странное, но в то же самое время все были взбудоражены исчезновением целой компании школьных хулиганок, и о необычной находке довольно быстро позабыли.
Позволим себе остановиться здесь. Никто не сможет дать ответ на главный вопрос: «Как разговаривает скелет, лишённый языка и лёгких?» Никто не разберётся в том, куда девается мясо, проглоченное скелетом-людоедом (бывают и такие). Совершенно непонятна мотивация костлявых чудовищ, резвящихся в опустевших школах. Если классическая история с ожившим скелетом подразумевала вечный сюжет преступления и наказания, то в нашем случае происходящее напоминает абсурдные в своей весёлости приключения Микки-Мауса в доме с призраками. Знаменитый герой Диснея попадает в заброшенный особняк, а в одной из комнат пляшут скелеты. Вот это поворот!
Школьные гайкоцу собираются целыми компаниями и устраивают пляски, наполняя школу бряцаньем костей. Горе тому, кто станет свидетелем подобного веселья. Скелеты втянут его в свой круг и заставят плясать старомодные танцы. Если человек не умрёт от страха в первые же минуты такого знакомства, то на всю оставшуюся жизнь он получит невероятное отвращение к дискотекам. Впрочем, не все гайкоцу столь миролюбивы. Один мальчик делал уборку в классе и, подобно своему товарищу из первого рассказа, неуважительно повёл себя по отношению к скелету, стоящему в углу. Негодный хулиган нахлобучил на череп ведро, на руках развесил грязные тряпки, а сам пошёл мыть руки. Ничто не предвещало беды: ни негромкое позвякивание ведра, ни хруст суставов, ни клацанье костяных ступней по полу, ни скрип нижней челюсти, распахнувшейся под небывалым углом. Гайкоцу не просто съел мальчишку, он буквально проглотил его, не оставив и следа. В рассказе используется глагол 食, который обычно читается как
— Можно, я его съём?
— Можно. Да так, чтобы и волоска не осталось!
Эту историю гайкоцу поведал одной хорошей девочке, которая проводила уборку по всем правилам и не вешала на скелет грязные тряпки. За это ей открылась одна из тайн школы: что бывает с теми, кто плохо себя ведёт в кабинете естествознания.
— Ты не удивлена? — спросил гайкоцу.
— Почему же? Всё вполне логично и правдоподобно, — отозвалась девочка, — мы живём в волшебной и удивительной стране. Когда-то мы верили, что можем воевать с США, Советским Союзом и Британской империей, а победить нам поможет дух Ямато. А ведь даже тэнгу в горах знали, что скорее мышонок изнасилует лошадь, чем мы победим США. Так что я совершенно не удивлена.
Шутки шутками, но многие школьники уверены, что гайкоцу, таящиеся в кабинетах естествознания, собираются по ночам в какой-нибудь школе и начинают прыгать и бегать по опустевшим коридорам. Если кто-то заглянет на шум, то его заставят скакать, плясать и кривляться до изнеможения, а потом обглодают до костей (как ни банально это звучит), после чего новый скелет доставят на склад, где он будет ждать своего часа. Единственный шанс спастись — это начать отплясывать так лихо, что все скелеты пустятся танцевать вслед за вами. Проплясав до рассвета, они разбегутся по местам проживания, а человек сможет наконец перевести дух.
Вообще же эти гайкоцу-но кайдан являются частью грандиозного пласта современной японской подростковой мифологии, которую, с некоторой условностью, можно назвать