Тот день

–Джоел, слезь-с-кровати.-даже мой изменившийся голос не мог подействовать на брата.-Джоел!-уже прикрикнула я, взяв его грубо за руку, спуская со спального места.

Брат заплакал в знак протеста. Он брыкался, пытаясь высвободиться из моей хватки. Одержимая поскорее покинуть это место, я все же отпустила его, и тот, обидчиво потирая запястье, уселся на пол, окружив себя игрушками.

–Джоел…что происходит?

Но мальчик молчал, словно меня вовсе не было в комнате. Я почувствовала, как последняя надежда, что здесь еще остались те, кто меня любят, угасла. Огонек в фитильке погас и вряд ли зажжется вновь. Я в мольбе опустилась к нему, слезы так и просились наружу, но Джоела, будто подменили, он не обращал на меня внимания. Даже когда я дотронулась до него, он обижено одернул плечо. Моя рука, оставшаяся в невесомости, сжалась в кулак. Пожалуй, это означало лишь одно – меня здесь больше ничего не держит.

Когда я уходила, стоя в дверях комнаты, Джоел так и не посмотрел на меня.

Глава 6

–Алло?

–Томас?

–Да?…Джинни, это ты? Что-то случилось?

–Томас…-голос задрожал.-Томас, можно я…Можно мне переночевать у тебя сегодня?-прозрачные слезы оставляли разводы на лице, глаза чуть покраснели, сделавшись еще невиннее.

–Ты что, плачешь? Где ты?

Я зажала рукой телефон, чтобы собеседник на другом конце провода не услышал мои всхлипывания. Беззвучное рыдание подкашивало ноги.

–Алло?! Джинни?! Джинни, я спрашиваю, где ты?!

Набрав побольше воздуха, на выдохе произнесла:

–Так могу или как?…

–Я скину адрес. Сможешь добраться сама?

–Да.-солгала я.

Было прохладно, солнце уже почти скрылось за горизонтом, но небо по-прежнему оставалось светлым. Судьба явно решила посмеяться надо мной, ибо только ей известно, что именно в это время суток, я еще сильнее ощущаю себя одинокой. Ведь ночь – время не только телесных воссоединений, но и душевных. Время, когда не находишь оправданий даже самым безобидным словам и поступкам.

Я не помню, как дошла до остановки, как приехал автобус и как села в него. Мое тело не принадлежало мне в тот момент, мы с ним буквально были по ту сторону баррикад. Разум летал где-то далеко-далеко, в черном небе, усыпанном миллиардами звезд, где не существует понятия времени, где нет никого, кроме меня и бесконечности, заготовившей экскурсию по этому измерению на столетия вперед. Тело же выполняло менее красивые функции: платило за проезд, искало место, куда можно упасть мешком картошки и больше не вставать, по крайней мере, пока в этом не появится нужды.

Разум, все еще паря во вселенской темноте, периодически освещал ее воспоминаниями, которые я никогда б не возродила у себя в подсознании. Эпизоды прошлого появлялись один за другим на черном фоне, словно кто-то позади меня включил прожектор, и теперь, куда ни взгляни, я видела на старой кинопленке себя.

На некоторых эпизодах фигурировал мой отец, всегда казавшийся мне настоящим красавцем. Он не был атлетически сложен, но и не был распущен. И пускай в многочисленных его ссорах с мамой, она часто упрекала его в слабости, синяки под глазами на мужском лице для меня всегда были показателем настоящей силы. Но я была ребенком, ничего не понимала в жизни, поэтому, если в детских глазах отражалось наливное яблоко, то в реальности оно было прогнившим. Так и случилось с синяками под глазами моего отца, на самом деле демонстрирующих дикую усталость и невыносимое угнетение от окружения.

Пролетая мимо его лица в крупном плане, я ненадолго позволила взгляду задержаться: темно шоколадные волосы с еле заметными проседями на висах, – он был старше мамы, что каждый раз становились поводом для сплетен в нашем районе, – и эти завораживающие меня серые глаза, в которые случайно попала зеленая краска, не удержавшаяся на кисточки. Он улыбался, и улыбка его была широкой, даже если он не обнажал зубы.

Вдруг я перестала лететь, вместо этого повисла в невесомости. Не прошло и минуты, как передо мной включился новый отрывок, и я поняла, что сейчас, возможно, случится что-то ужасное.

–Брук, успокойся!

–Успокоиться?!-кричала в ответ мама.-Нам придется переехать! И кто опять будет всем заниматься? Я?!

Они стояли по двум разным сторонам обеденного стола, оба держались за края.

–Что ты разоралась!-отец интенсивно тер свое лицо, пытаясь самому не взорваться.-Я не могу ничего сделать, можешь ты это понять или нет!? Ты ничего не смыслишь в таких делах, иди, получи образование сначала!

–Это ты мне об образовании говоришь! Да кто мне сказал, когда я беременной ходила: «Брук, брось институт!», «Брук, я обеспечу тебя и ребенка!», «Вы не будете нуждаться ни в чем, Брук!»!

–Ты у меня вот тут сидишь.-процедил отец, указывая двумя пальцами-розетками на горло.

Мама кинула в того счета, а затем стала кидать все, что только попадалось под руку: полотенца, тарелки, стаканы.

–Провались ты пропадом, Шон Мейси!-очередная посуда полетела в сторону мужчины.-Провались ты! Твои обещания! Твоя чертова работа! Уходи! Проваливай!