Решив насладиться муками Анжелы, я подтащила ее к большому столу, затем взяла два кабеля в ящике возле компьютера, и, бросив орущее тело на стол, связала ей руки и ноги. Тогда я не знала, каким мукам мне подвергнуть мою мерзкую подругу. Я перевернула ослепленную девушку на живот и, оставив неглубокую рану, разрезала на спине блузку. Лифчик так же был разделен острым лезвием, и передо мной осталась голая спина Анжелы. В тот момент совсем новые чувства проникли в мою душу. Каждое прикосновение к нагой плоти моей жертвы вызывало приятное покалывание внизу живота. Словно художник, я махнула скальпелем, как кистью и тут же лопнувшая кожа брызнула кровью. Еще удар, и еще….
Остановиться я смогла у самого края смерти, и осознав, что упускаю ее жизнь, приняла первое пришедшее на ум решение. С холодным расчетом я опустила лезвие в область шейного отдела позвоночника, и, сделав надрезы с обеих сторон верхнего позвонка, одним движением отделила каналы нервов от головного мозга. Последний вопль, и вот — Анжела замолчала. Извлечение позвоночника показалось мне затеей достаточно забавной, однако трудной. Скальпель хорошо резал плоть, но видимо, мне просто не хватало умения. Начала я от шеи, и делая глубокие надрезы, медленно спускалась все ниже. Когда семь позвонков шейного отделения были пройдены, настал черед грудного, а затем и поясничного сектора. Наконец, я добралась до крестца, и, вырезав последний позвонок, тот, что соединяется с копчиком, с ликованием в мыслях я извлекла стержень человеческой жизни. Операция заняла около десяти минут, и окровавленная, но искренне счастливая, я улыбалась костной ткани у себя в руках.
Извлеченный позвоночник, который смахивал на гигантский продукт кондитерских ухищрений (из-за стекающей массы крови и жира, которая была похожа на вязкое варенье), я бросила на стол рядом с телом. Нужно было идти дальше, разносить ее весть. Зверское убийство Анжелы было своего рода инициацией, посвящением в ряды избранных. С того момента я точно знала, чего Смерть от меня ожидает.
Я встала в дверном проеме и, бросив прощальный взгляд на свое творение, удовлетворенно покинула кабинет Аскольда. Вооруженная верным скальпелем и хирургической пилой, я прошла лазарет, и оказалась вновь у лестничной клетки. От чего-то вернулась боль. Я думала, что встав под черные знамена, освобожусь от этой напасти, но боль вернулась. Я начала подниматься наверх, и каждая ступенька давалась мне с трудом. Боль была нестерпимой. На первом же изгибе лестницы, стало ясно, что больше идти не могу, и я беспомощно свалилась на пол.
«Сейчас пройдет», — утешала я себя.
«Смерть хочет, чтобы ты боролась. Это всего лишь плотские муки, ты выдержишь», — заставляла я себя подняться.
Но боль не сходила. И тело напрочь отказывалось подчиняться разуму. Стиснув зубы, я изо всех сил давила на живот, тщетно надеясь покончить с тварью, что убивала меня изнутри. Но тварь не умирала. И тогда, я приняла отчаянное решение.
В руке все еще блестел влажный от пота скальпель. И выбора у меня не было. Я чувствовала, что нужна Смерти, что она направит мою неопытную руку, и я смогу извлечь сосущего жизнь паразита.
Резать саму себя оказалось задачей сложной и очень неприятной. И дело даже не в боли, которую испытывает человек. Дело в осознании своего биологического естества. Человек привык воспринимать себя и окружающих, как оболочки. И когда заходит речь о содержимом и составляющем наших тел, большинство прячут глаза, закрывают уши и превращаются в глухих слепцов. Нас пугают многоголовыми чучелами и клыкастыми монстрами, но понять, что далеко за страхом ходить не надо человек отказывается. Достаточно взглянуть в себя, вглубь своего тела и осознать свою сущность. Букет из мяса, жира, крови, костей и слизи. Все это, вдобавок хорошо приправлено выделениями различных желез, вонь от которых порой не сравниться ни с одной выгребной ямой. И все это еще и ходит и говорит! Что может быть страшнее? Да и вообще, зачем нам прочие ужасы, когда есть мы? Ведь, кроме нашей жуткой архитектуры, мы обладатели самого мощного и изощренного генератора злодейства во вселенной — нашего разума. Так зачем же нам прочие ужасы?
