Тот еще подарочек

Конечно же, он меня не слышит, где бы он ни был, а я вдруг замечаю брошенные на диван джинсы и свитер. Офигеть! Зато теперь становится понятно, где он прячется. Вырубаю музыкальный центр, стремительно направляюсь к ванной комнате и стучу, но не получаю никакого ответа, а дверь оказывается не запертой. За ней тоже мигают десятки золотых огоньков, он обставил свечами всю ванную комнату — они на полках, на раковине, на стиральной машинке и, конечно же, ими утыканы бортики ванны, в которой он разлегся под сугробами из мыльной пены. На какое-то время я просто теряю дар речи. Стою и молча рассматриваю парня, как ни в чем не бывало потягивающего что-то из бокала для Мартини. В комнате, конечно, темно, но даже слабый свет позволяет разглядеть его атлетическое телосложение — широченные плечи, накачанные руки и грудь, блестящие от влаги. Его мокрые волосы зачесаны назад, в темных глазах, словно раскаленные угли, пылают отражения свечей, а на губах играет вызывающая ухмылка, словно он наслаждается тем, в какое смятение меня привел всем своим поведением и видом.

— Какого… какого черта ты делаешь в моей ванне?! — наконец возмущенно выдаю я, сбиваясь, потому что мне не хватает воздуха, и вся вспыхивая, то ли от гнева, то ли все-таки от осознания того, что он так близко и при этом обнажен.

— Тоже рад тебя видеть, малышка, — беспечно откликается молодой человек, ставя бокал на мраморную столешницу раковины и закидывая руки за голову, чтобы снова улечься. — Если честно, мне как-то даже в голову не пришло, что ты будешь против, если я приму ванну… — его голос звучит так, будто он искренне считает себя святой невинностью и вообще не понимает, в чем причина моего гнева.

— Как видишь, я против! И я тебе не малышка! — восклицаю я. — Ты издеваешься, да?! Что ты вообще здесь творишь?!

— Эммм… — недоумевая, тянет он, не двигаясь с места. — Ты чего так кипятишься? Я, вроде, ничего плохого не делал… Даже не пользовался твоей зубной щеткой…

— Ты смотрел мои фотки на ноуте! И мою личную переписку тоже!

— Ну… на ноуте не было пароля… и так случайно вышло… я хотел посмотреть прогноз погоды… и просто по интернету полазать… А фотки потрясные, так что тебе не о чем переживать. Ты красотка.

— Да ты! Ты! Ты вообще не имеешь никакого представления о воспитании! Я думала, у тебя правда травма, ты ходишь с трудом… а ты! Убирайся из моей ванны немедленно! — зло выпаливаю я.

— Ладно… как скажешь, — он наконец-то садится, задумчиво почесывает затылок, опирается локтями о борт ванны и смеривает меня тем самым оценивающим и похотливым взглядом, за который иногда хочется влепить некоторым наглым парням звонкую пощечину. — Слушай, я вообще-то хотел устроить тебе небольшой сюрприз… Заказал ужин, зажег свечи и все такое…

— Да! Я заметила! Ты зажег мои коллекционные свечи! Я их по всему миру собирала! — вскипаю я еще больше. — И что еще за ужин?!

— Ну, хорошо, хорошо, детка, извини за свечи… — снисходительно пожимает плечами он и виновато улыбается. Как на зло, от этой его обаятельной белозубой улыбочки становится не по себе, а, где не надо, бегут мурашки и разливается приятное тепло. Даже от его певучего голоса с едва заметными насмешливыми нотками вспыхивают уши и слабнут колени, а тут еще приходится отбиваться от уже совершенно откровенного и пошлого флирта, да еще и в собственной квартире, в ванной комнате, если быть точнее. — А ужин — романтический и конечно, праздничный, — беспечно продолжает он. — Ты в курсе, что сегодня католическое Рождество? А потом у тебя же День Рождения…

О, Господи! От возмущения ничего, кроме классического жеста «facepalm» и вздоха разочарования в первый момент изобразить не получается. У этого парня, похоже, ни стыда, ни совести.

— Во-первых, я тебе не детка! — ледяным тоном с расстановкой выговариваю я, взяв себя в руки. — Во-вторых, я тебя оставила здесь вовсе не для того, чтобы ты принимал ванну! Если у тебя болит нога, я, так уж и быть, отвезу тебя в травмпункт, потому что действительно виновата в твоей травме. Но никаких романтических ужинов мне от тебя не надо после всего этого!

— После всего этого? — с иронией замечает он, наигранно хмуря брови. — То есть, если бы не свечки, ты не отказалась бы от романтического ужина?

— Никакого! Романтического! Ужина! — зло отчеканиваю я, хватаю с крючка первое попавшееся полотенце и запускаю ему в лицо. Он, конечно же, ловко ловит его на лету, и, прежде чем он вдруг встает во весь рост, особо не заботясь о том, чтобы прикрыться, я успеваю заметить на его лице выражение злорадного предвкушения.

— Вообще-то я всегда думал, что свечи для того и покупают, чтобы их зажигать… а ты носишься с ними, словно это какая-то невероятная ценность… где-то читал, что склонность к коллекционированию — это психическое отклонение… — цинично рассуждает он, вытираясь, а я просто… просто теряю дар речи от такой наглости!