Тот, кого я ненавижу

По аудитории прокатились смешки. Тотчас все оживились, зашептались. Я так и чувствовала спиной чужие взгляды, и эти ядовитые шепотки, казалось, шелестели отовсюду. Хотелось ссутулиться, втянуть голову в плечи, зажать уши ладонями, а лучше вообще убежать прочь.

Но я, закусив до боли нижнюю губу, с огромным трудом заставляла себя сидеть прямо и конспектировать монотонную речь нашего историка, еле вникая в смысл слов. А минут за двадцать до конца пары, телефон тихо пиликнул. Пришло сообщение в вайбере с незнакомого номера. Картинка.

Я ещё не успела её разглядеть, как за спиной хохотнули. Картинка была похабной, какой-то застывший кадр из порноролика. Лиц не видно, просто обнажённая женщина с копной тёмных кудрей стояла на коленях перед голым мужчиной.

Я вспыхнула, отложила телефон. Сообщения приходили снова и снова, но я старалась не реагировать. И вроде глупости всё это, детский сад какой-то, а тем не менее жгло веки, жгло всё лицо, даже уши, чувствовала, полыхали огнём.

Как только лекция закончилась, я принялась судорожно складывать в сумку тетрадь, ручку, телефон, чтобы поскорее сбежать из аудитории. Но не успела.

Мазуренко крикнула сзади:

— Эй, официантка!

Я не откликнулась, даже не повернулась, вжикнув молнией, закинула сумку на плечо. Здесь я не официантка, так что пошла она к чёрту.

— Димас, как я её зовут? — услышала за спиной.

— Э-э. Элина… Плетнёва, вроде.

— Плетнёва! — громко позвала она.

Я остановилась, обречённо выдохнув. Если сбегу, то покажу свою трусость и слабость, недостойно как-то. Если обернусь, то наслушаюсь гадостей. При всех. Но не бегать же без конца?

Я развернулась и посмотрела на неё.

— Что тебе?

Почти все покинули аудиторию, но несколько любопытных остались понаблюдать за представлением. А среди этих оставшихся — Надя и Ирка. И так обидно стало. Да, мы рассорились, не дружим больше, но четыре года вместе, бок о бок — ничего не значат разве?

— Понравились фотки? Горячие, правда? — смеясь, приближалась ко мне Мазуренко. — Ты там такая… ух.

Я не сразу её поняла.

— Ты что несёшь? Тебе что от меня надо?

— Со спины, конечно, не понять наверняка, что это ты. Ведь мало ли у кого такие миленькие кудряшки, — слащаво улыбаясь, продолжала она. — Но мы подпишем, чтоб уж точно все знали.

— Что знали? Кто все? Ты бредишь, Мазуренко?

Хоть я не до конца её понимала, но вдоль позвоночника уже полз противный холодный страх. Что эта ненормальная задумала?

— Все, — она махнула в обе стороны руками. — Все, кто ещё не знает, чем одна из лучших студенток курса развлекается на досуге.

— Ты больная, — сглотнув, произнесла я. — Извращенка.

Она только засмеялась в ответ. Потом резко смех оборвала и произнесла, скривившись:

— А ты какая? Я-то с папиками по дачам не кувыркаюсь.

Я только открыла рот, чтобы ей ответить, но тут меня неожиданно опередила Ирка.

— Блин, Мазуренко, тебя-то с чего так бомбит? Вот не пофиг ли тебе, кто с кем кувыркается? Нашлась тоже блюстительница нравов.

Надя тут же принялась что-то нашёптывать ей на ухо, дёргать её за рукав.

— Да подожди ты, — шикнула ей Ирка, отдёрнув руку.

— Оу, группу поддержки подвезли. Золушки атакуют, — усмехнулась Мазуренко, окинув высокомерным взглядом девчонок. Потом повернулась ко мне и процедила: — Тебя ведь предупреждали? Не андестэнд? Предупреждаем в последний раз. Будешь путаться и дальше с отцом Кира, пожалеешь. И фотками я не ограничусь.

— Да делай ты что хочешь, — фыркнула я так, будто мне плевать. И, кажется, вполне правдоподобно получилось. Странно, но вмешательство Ирки, как бы я к ней ни относилась, придало мне сил и уверенности.

— Ну-ну, — хмыкнула Мазуренко. — Твоим маме и папе, наверное, будет интересно узнать…

— Мои мама и папа не вмешиваются в мою личную жизнь, — перебила её я. — Но, уверена, Игорь бы им понравился.

Я отвернулась от неё и устремилась к двери, услышав за спиной смешок Ирки и шипение Мазуренко: «Тупая шлюха… ну что, сама напросилась…».



Конечно, я бравировала напоказ. Внутри же меня в тот момент всё оборвалось. Я даже помыслить не могла о том, чтобы отголоски этих слухов докатились до моих родителей.

Потом я себя уговаривала — да она просто так болтала. Запугивала. Блеф это.

Однако всё равно слова Мазуренко свербели, угнетали, мешали думать о чём-то ещё. Она, конечно, известная стерва. Но какая же сволочь этот Королёв! Мало того, что сам глумился и угрожал, так теперь ещё и подружку подослал с этими мерзкими фотками… Ненавижу его. Ненавижу!

39. Элина

Игорь приехал ко мне тем же вечером и застал меня не в лучшем виде. Впрочем, он и сам был не огурчик. Даже показалось, что сквозь его изысканный парфюм пробивался перегарный запах.

Ну а я прямо перед его приходом созванивалась с мамой.

Она, как чувствовала, стала допытываться, всё ли у меня хорошо. Я, конечно, заверяла, что хорошо и даже замечательно, но мама, словно миноискатель, тщательно прощупывала шаг за шагом: а в универе как? А с дипломом? А с подругами? А на личном?