Тот, кого я ненавижу

Зря я надеялась, что Королёв как-то поменяется… ну, то есть не будет больше меня доставать. Глупо было думать, что он станет вести себя со мной по-другому при них только потому, что мы один-единственный раз нормально с ним поговорили. А сейчас он снова в своей стихии.

Нет, я предполагала, конечно, что при друзьях он будет и дальше тем, кем его привыкли видеть. И вести себя будет так же, в том числе и со мной. Потому что ну кто я такая, чтобы он сменил своё амплуа. А имидж надо поддерживать.

Ну а вчера… а вчера всего лишь так сложились обстоятельства. Да и не перед кем было блистать и выпендриваться. А сегодня — это уже его жизнь, его привычный уклад, его окружение. Я всё это понимала, но почему-то было горько и обидно. Лучше бы он вообще не вступался за меня перед соседом, не говорил со мной по душам и не смотрел вот так — пристально, с интересом. Потому что разочаровываться особенно тяжело.

52. Элина

Я так увязла в своих переживаниях, что не сразу сообразила, что Стрекалов уже в аудитории и обращается ко мне. И, видимо, уже не первый раз.

— Плетнёва, спуститесь на землю грешную!

Я сморгнула, тряхнула головой, пытаясь согнать задумчивое оцепенение, и отозвалась:

— Да.

— Что — да? — раздражённо спросил Стрекалов.

На миг замешкавшись, я ответила:

— Уже спустилась.

— Я рад, — буркнул Стрекалов. — Почему вчера не явились на зачёт?

— Я не смогла.

— Ах, ну да, конечно. Видимо, вы были заняты чем-то сверхважным. Настолько важным, что зачёт побоку. Это вашему преподавателю нечем заняться, кроме как тратить время на идиотов и прогульщиков. Рановато расслабились, Плетнёва. Что? Думаете, раз у вас там маячит красный диплом, то можно ничего не делать, не работать, а сидеть мечтать и почивать на лаврах?

Ну, дёрнул же его чёрт прицепиться ко мне! Да ещё и при всех! Желчный, злобный гад, садист…

— Я так не думаю.

— А как вы думаете? Или, точнее, о чём? Или, может, о ком? Пока я тут распинался перед вами…

За спиной всколыхнулись смешки и шёпот. А я сидела и молчала, не зная, что сказать.

Ну что можно ответить на такой идиотский вопрос? Ведь ясно, что он просто цеплялся, выплёскивал своё дурное настроение, а заодно и отыгрывался за прогул. Он и раньше-то прогулы воспринимал как личное оскорбление, а тут — зачёт.

— Ну? Что молчим?

— Да понятно, о ком, — вдруг подал голос Королёв. — О вас, Геннадий Викторович. Мы тут все только о вас и думаем.

— О, Королёв, — сразу забыл обо мне Стрекалов. Прищурившись, уставился в конец аудитории. — Вы и думаете? Ну вы меня прямо обнадёжили. Неужто тут хоть кто-то способен думать. Ну… тогда с вас и начнём. Тихо все. Послушаем мыслителя. Мазуренко! Что за возня?

Я не удержалась и оглянулась. Королёв, наверное, и не рад был, что встрял. Хотя ему такое повышенное внимание давно привычно и даже, скорее всего, приятно.

— Перечислите, господин Королёв, основные постулаты Евгеники*. А так же назовите наглядные примеры в мировой истории, отражающие её суть.

Королёв скроил такую гримасу, будто едва понимает, о чём речь.

— Геннадий Викторович, — тут же выкрикнул с места Дима Мещеряков. — А может, вы нам так зачёт поставите? Ну а что? Всё равно летом экзамен сдавать. А мы вам что-нибудь купим. Все вместе. Ну, такое, нужное, ну в смысле, полезное… что-нибудь для кафедры. Проектор там или лазерный принтер…

Я аж застыла. Мещеряков с ума сошёл? Сейчас же принципиальный Стрекалов оскорбится и тогда…

— Мозги себе лучше купи, — ответил на его безумное предложение Геннадий Викторович. — Хотя не траться, всё равно не приживутся.

На Королёва он уже больше не смотрел.

Может, это такая у них тактика — отвлекать его внимание друг от друга?

И правда, как только он задал вопрос Мещерякову, так сразу же вылезла Мазуренко:

— Геннадий Викторович, а вы на новогоднем вечере будете выступать?

— Это именно сейчас надо обсуждать? — рассердился он.

— Ну, просто вы так здорово поете и играете, — проворковала она.

Он поджал губы, но цепляться к Мазуренко не стал, переключился на другую группу. Но и там никто не мог толком ответить ни на один его вопрос.

— Ничего не понимаю, — злился Стрекалов. — Идиотов по статистике во всём мире не больше двух процентов, так каким образом они все попали в эту аудиторию?

Потом снова обратился ко мне.

— Ну, мечтательница Плетнёва, а вы можете привести примеры евгенических проектов в истории человечества? Ну, кроме принудительной стерилизации в нацистской Германии…

Ну, конечно, могла — у меня дипломная работа частично строилась на этих примерах. Так что я кратко рассказала и про Спартанское общество, где больных и слабых детей лишали жизни, и про жертв бесчеловечного закона о переселенцах в США, и про подобную же программу в Советском Союзе, которую, правда, не успели внедрить, поскольку к власти пришёл Сталин, а его не интересовало взращивание избранной расы.

Стрекалов меня ни разу не перебил и в конце даже подобрел немного, но всё равно не удержался от каверзных вопросов.

— А вы, судя по всему, против такого учения?

— Конечно! Это же не гуманно.