Тот, кто дает ответы

Марьян переложил меч в здоровую руку, серебро соединилось с серебром, маленький крестик коснулся клинка, и вспыхнуло голубое сияние. Появился новый меч, гораздо длиннее и крепче прежнего. Поскольку он сложился из двух крестиков, на рукояти поблескивало два камня, прозрачный алмаз и рубин.

Марьян не стал медлить. Ни к чему было позволять духу Желанной вселиться в Чугайстера. Следовало отрубить ему голову.

Серебряный меч надо было держать двумя руками, и Марьян вскрикнул от боли, поднимая его. Он едва не выронил рукоять, а когда опускал тяжелое оружие на шею монстра, чувствовал, как серебро оттягивает кисти рук. Удар. Скрежет по камню. Голубые искры. Брызги черной крови.

Рогатая голова монстра отделилась от тела, черная кровь хлынула густым потоком к пылающему колодцу силы. Красные глаза монстра выкатились из орбит, и из черных зрачков хлынула темная жидкость. Медведь зарычал, оторвавшись от своей кровавой работы, сверкнул разными глазами и обнажил острые клыки, словно предупреждая, чтобы ему не мешали. Марьян изловчился, подтолкнул мечом рогатую голову и столкнул ее в колодец силы.

Воздух вокруг дрогнул, пламя опустилось вниз, стены задрожали, а медведь издал еще один дикий рык.

– Уходи, – тихо велел ему Марьян, поднимая меч и направляя на морду зверя свет двух камней на рукояти. – Уходи! Я не хочу с тобой сражаться.

Медведь замер, глядя на Марьяна. Глаза маленькие, один карий, другой светло-серый. Громадная медвежья башка качнулась, уши прижались к голове, и последовал еще один глухой и злой рык.

– Уходи! – чуть громче велел Марьян.

Серебряный свет падал на морду хищника, медведь щурился и рычал. Какое-то время они стояли друг против друга, но после Чугайстер сделал несколько шагов назад, развернулся и двинулся к двери. Волк, увидев зверя, перешел на визг и кинулся куда-то в угол. В темноте закричал петух, но Марьян уже не слушал.

Каменная дверь распахнулась, пропуская медведя.

Оставалось лишь столкнуть в колодец остатки чудовищного тела. И едва оно рухнуло в пылающее пламя, лежавшая на полу книга Желанная вдруг тоже заполыхала. Марьян и ее столкнул в колодец серебряным мечом. И лишь когда пламя угасло, а в зале наступила тишина, двинулся к выходу.

Каменная дверь пропустила и его, а потом захлопнулась за спиной. Путь по подземелью был долгим и темным. И нигде не было Чугайстера, зверюга куда-то подевался. Впрочем, Марьян скоро понял куда. Все двери были выломаны, замки сорваны, и не пришлось вставлять ключ, чтобы пройти дальше.

Силы покидали Марьяна вместе с кровью, текущей по плечу и капающей на пол. Он брел, стараясь не свалиться в темноте, потому что тогда никто не придет на помощь. Кто сумеет отыскать его в глубинах старого подземелья? И кто найдет Матвея, бегающего в обличье медведя?

Иногда он прислонялся к кирпичной стене, ощущая ее прохладную шершавость, иногда опускал серебряный клинок на пол, чтобы отдохнуть. Когда же оружие снова превратилось в маленькие серебряные крестики с цепочками, надел оба на шею, чувствуя невероятное облегчение.

Наконец последние ступени остались позади. Последняя дверь, сорванная с петли, глухо скрипнула ему вслед. Коридор, следы громадных медвежьих лап, испачканных кровью. Распахнутая входная дверь и тусклый свет вечернего солнца.

Телефон оказался в кармане, и Марьян с трудом набрал номер Снежаны. Трубку схватила Мирослава.

– Ты жив? Вы оба живы?

– Живы, – выдохнул Марьян, радуясь такому родному и любимому голосу. – Я буду часа через три у тебя дома, в твоей квартире в Старом городе. Там и встретимся. Матвей стал медведем и ушел в лес. Надо его найти.

Потом позвонил отцу. Отцовский голос прозвучал недовольно и глухо.

– Ты как? – быстро спросил он. – Сделал что следует?

– Все в порядке. Меня надо забрать у старой аптеки. Я ранен и, кажется, сейчас отключусь. Забери меня, па…

Телефон выпал из рук и остался лежать на асфальте там, где сидел, прислонившись к стене старой аптеки, Марьян.

2

Лес начинался сразу за аптекой. Это была не та чаща, где стояла старая-престарая хижина Ведьмака Стефана Левандовского. Здесь, недалеко от аптеки, начиналось лесничество, которое подступало к Старому городу, и громадному медведю не нравились тропинки, по которым он брел.

Слишком много людского запаха, слишком редко стоят деревья, и слишком ясно доносится запах бензина. Хотелось убраться отсюда, и как можно скорее.

Глухая ярость, снедавшая его совсем недавно, теперь угасала с каждым шагом. И чем дальше он шел, тем больше его увлекали совершенно другие запахи. Машины, люди, зайцы, прячущиеся за кустами. Шум близлежащего села, шум ветра и шорох листьев под ногами. Множество муравейников, а медведь любил муравейники. Пару раз он останавливался около муравьиных горок, разгребал их лапой, а потом слизывал возмущенных мурашек с гладких подушечек лап. Кисленькие муравьи перебивали вкус крови, который казался надоедливым и неприятным.