Тот, кто достоин (СИ)

Теперь же Локи мертв, он унес с собой к Хель и Ётунхейм, и доброту Фригг. И все это – вина Одина. С самого начала он знал, что уносить из Ётунхейма Каскет – средоточие жизни планеты – не имеет права. Но и поступить по-другому не мог. Когда Лафей повел своих воинов захватывать Мидгард, Один мог не вмешиваться и позволить им сделать это. В конце концов, у етунов действительно не было выхода. Их мир медленно умирал от старости, а они, как представители одного из первых народов, появившихся в Иггдрасиле, наряду с альвами и муспеллами, напрямую зависели от жизни своей планеты, являлись ее продолжением. Лафей же решил унести искру сути своего мира и подарить ей новое тело – Мидгард. Это дало бы ему слишком большие силы, лишь поэтому Один вмешался. На мидгардцев – бабочек-однодневок, ему, по большому счету, было все равно. Когда он забирал Каскет и маленького наследника – он знал, что творит непотребство. Сколько младенцев-етунов умерло, лишившись поддержки их реликвии, и ни одного больше не появилось на свет. Всеотец знал, что однажды должен вернуть реликвию на место, чтобы не допустить вымирания целого мира, но оттягивал этот момент, как мог. У Лафея не должно было остаться иного выбора, кроме как принять обратно и посадить на престол единственного украденного наследника, выращенного в семье врага. А своему приемному сыну можно было бы и Каскет поручить, не опасаясь новой войны. Увы, все сложилось не так, как он рассчитывал.

Теперь же и его собственный сын не желает слушать Одина ни как родителя, ни как царя. Подумать только, Тор посмел обнажить против него оружие, и был тверд в своем решении до последнего защищать этого живучего мидгардца, а если потребуется, то и последовать за ним. Назревающую ссору пресекла Фригг единственной фразой:

- Ты не посмеешь.

Она смотрела на него колючим взглядом, и говорила тихо, но в ее голосе было столько готовности стоять до конца, что Один отступил. Конечно, он не посмеет. Не посмеет снова причинять ей боль, как причинил уже. Теперь же он вынужден терпеть в своем дворце мидгардского мальчишку-чародея, зная, что Тор делит с ним ложе, или собирается это сделать. И, принимая во внимание характер собственного сына, эта связь затянется на века, а то и вовсе у будущего царя Асгарда не будет ни жены, ни детей.

Один еще раз посмотрел в темнеющее небо и, шумно вздохнув, медленной тяжелой поступью направился в свой чертог.

***

Луна лежала на траве в саду у собственного дома и безразлично смотрела в вечернее небо. Последние месяцы она жила по инерции, бездумно, не интересуясь окружающим. Когда от Гарри она узнала о смерти Локи, то лишь чудом сумела удержать лицо, не подать вида, что эта новость так много для нее значит. Луна искренне порадовалась за друга, окончательно перебравшегося в Асгард, но обещавшего часто навещать родную Землю, но, когда он ушел, женщина дала волю чувствам. После спонтанного выброса магии в доме не осталось ни единого целого стекла, но Луна ничего не замечала, только оплакивала, сидя прямо на полу, свою несложившуюся любовь. Позже она, конечно, успокоилась, даже нашла в себе силы прибраться. На людях ее горе успешно скрывала маска мечтательной отстраненности, на работе она взяла отпуск.

Луну одолевала усталость, но идти в дом не хотелось, она давно уже не могла нормально спать, просыпалась в холодном поту от самых обычных кошмаров. Теперь же дремота смежила ее веки, женщина сама не заметила, как заснула. Образы очередного видения наполнили ее сознание, показывая самые далекие реальности. Луна резко распахнула глаза, вырываясь из сна-видения. Сердце лихорадочно стучало, дыхание перехватило, мир вокруг расплывался от выступивших на глазах слез облегчения, дрожащие губы беззвучно выдохнули:

- Жив…