Тот, кто ловит мотыльков

Третья дверь – пухлая, обитая красным дерматином – вела в жилые комнаты. Еще одного ключа у Маши не было. Она потянула ее на себя, и в приоткрывшуюся щель просочился аромат цветущей герани. Когда Маша закрыла за собой дверь, обивка приглушенно чавкнула. Дом проглотил гостью.

Она огляделась.

Внутри был воссоздан почти городской интерьер – вернее, интерьер семидесятых-восьмидесятых, отозвавшийся в Маше мгновенным безрадостным узнаванием, памятью о собственном детстве, лишенном уюта. Полированный раздвижной стол у окна, неуловимо знакомый торшер с бледно-желтым абажуром, сервант с фарфором… Даже клетчатый диван с исцарапанными деревянными подлокотниками был такой же, какой стоял когда-то в квартире Машиных родителей. Над ним пестрел ковер – дань комфорту, а не эстетике.

Комод покрывала ажурная белая скатерть. Вазочки, свечки, керамические фигурки собачек, сухоцветы пылились на ней – памятный мусор, обесценившийся со смертью хозяйки. Трехстворчатый шкаф-гардероб венчала корона из обувных коробок. Потемневшее зеркало на месте средней секции отразило Машину фигуру: человечек, провалившийся в прошлое, неуместный в своем спортивном найковском костюме, как конькобежец в музейном зале. Этот интерьер принадлежал поколению, которое не знало слова «худи».

Маша подождала, пока глаза привыкнут к полумраку. На центральном подоконнике за тюлевыми шторами цвела герань. Она подошла, потрогала землю в горшке. Влажная. В углу подоконника в банке отстаивалась вода.

Ее внимание привлекла фотография на стене. Смеющаяся женщина средних лет смотрела на Машу сквозь стекло. Длинные рыжие волосы выбивались из-под изумрудного платка. Происхождение рыжины было заслугой парикмахера, или Марина сама красилась хной.

Маша почувствовала себя несколько уязвленной. Сказать, что ее медный оттенок похож на эту вульгарную морковь? Смешно даже сравнивать!

Но, подойдя ближе, она вынуждена была признать, что некоторое сходство между нею и женщиной с портрета все же есть. Это могла быть злая карикатура на Машу: чрезмерно заостренные черты, набрякшие веки, сардоническая складка возле уголков рта. Женщина смеялась, однако в глазах ее таился вызов, и чем дольше Маша всматривалась, тем явственнее читалась ей враждебность.

«Что ты делаешь в моем доме, стерва?»

В соседней комнате была спальня. Маша дотронулась до пушистого покрывала на высокой кровати, рассмотрела картины: плоские пейзажи, мазня, что продается на туристических улицах всех больших городов. Чайки над морем, медведи на бревне. О, бедный Шишкин!

«Похоже, все это куплено на Авито, – подумала Маша. – Или перешло по наследству. Тогда дичайшее соседство русской печки и сервиза “Мадонна” объяснимо».

Здесь чего-то не хватало. «Пепельницы, – сообразила Маша. – Ксения упоминала, что Марина курила».

Она еще раз осмотрелась. Теперь стало заметно то, что поначалу ускользнуло от нее. На статуэтках и вазах пыль лежала едва заметным слоем. Салфетка была накрахмалена. Палец не оставлял следов на глянцевых поверхностях стола и шкафа.

В этих комнатах не так давно делали уборку.

Немного подумав, Маша отыскала в коридоре холодильник и заглянула внутрь. Полки были безжизненны и стерильны. Она не удивилась бы, обнаружив продукты: тот, кто побывал здесь, мог оставлять и запасы продовольствия. «Стоп! Тут ведь нет электричества…» Это объясняло, почему холодильник пуст.

Но кому и зачем понадобилось поддерживать порядок в доме покойницы?

Вещи в шкафах лежали сложенными. Тетради, блокноты, мелкое барахло в выдвижных ящиках… Медленно идя вдоль открытых полок, Маша увидела то, что заставило ее остановиться. С самого верха, из-за аляповатой фарфоровой балерины и искусственного цветка таращился на нее круглый глазок телефонной камеры. Сам телефон стоял вертикально, прислоненный к балерине и цветку и отчасти замаскированный ими. Если бы Маше не вздумалось осматривать полки, она не заметила бы его.

Маша смотрела в глазок, не шевелясь. Транслирует ли камера запись куда-то? Кто-то в эту секунду на экране своего монитора видит ее, застигнутую врасплох? Или камера лишь фиксирует происходящее, а хозяин телефона проглядит запись позже?

Оказаться под наблюдением было неприятно. «Чувствую себя, как воровка, пойманная с поличным».

Маша шагнула к стене, приподнялась на цыпочки и осторожно вытащила телефон из-за холодной спины балерины.

Он был выключен. Мертвый черный экран не отзывался на нажатие кнопок. Маша повертела его: далеко не самая старая модель, экран должен реагировать на прикосновение. Похоже, сел давным-давно. Хозяйка когда-то делала селфи: выбрала правильный ракурс, в котором глаза кажутся больше, встала так, чтобы рассеянный свет смягчал ее черты. Если включить телефон, на последней фотографии в папке «Фото» будет сама Марина.