Тот, кто меня разрушил

Приоткрыв рот, Дима сосредоточенно размышляет. Мне нетрудно догадаться, как разгулялась его фантазия: бронированные машины, погони, сирены — и я, связанная, с кляпом во рту. В его воображении — боевик. Дима хмурится и смотрит на меня с сомнением, не понимая, как после всего этого я могу сидеть в его гостиной.

А я только рада тому, что он отвлёкся и больше не задаёт личных вопросов. Отодвигаю чашку и возвращаюсь к игре.　

На самом деле меня не похищали. Я сама пошла, добровольно, но я скорее перегрызу запястья, чем признаюсь в этом Диме.　

**********　

Игорь пришёл с подарками. Настольными играми, шоколадом и даже воздушными шарами. Димка фыркнул и тут же выпустил их в небо, бормоча: «Я не ребёнок». Толкаясь друг о друга, они полетели в сторону моря.　

— Скоро их прибьёт к берегу, — приобняв меня за плечи, пробормотал Игорь. — В детстве мы выпускали шары, прикрепив к ним свой адрес в надежде, что получим письмо с другого берега. Выигрывал тот, кто первый получал ответ.

Проводив шары взглядом, мы вернулись на кухню. Да, так случается, что тебя прибивает к неизвестному берегу. Вот только на мне нет обратного адреса, поэтому вскоре придётся придумать для себя новую жизнь. Новое назначение.　

Пока я заваривала чай, Игорь бесстыдно шарил по мне взглядом, на стесняясь присутствия ребёнка. Он и раньше задавал слишком много вопросов, но в этот раз превзошёл самого себя.　

— Я не понимаю, почему ты всё ещё здесь, Лара? Ты же сказала, что уезжаешь? Ты сбросила звонок, не захотела со мной разговаривать. Почему? Почему ты не могла всё нормально объяснить? Почему ты вернулась?　

Вопросительный монолог длился нестерпимо долго. Наконец, Диме надоело слушать заунывные вопросы.　

— Лара здесь, потому что я болею. Ясно?　

— Ясно, — осёкся Игорь, но его взгляд транслировал противоположный ответ.　

Гости Макса расположились в беседке, как и пару дней назад, только в этот раз среди них не было женщин. Допив пиво, Макс зашёл на кухню и положил на стол меню.　

— Выбирайте, кто что будет на ужин, и я закажу.　

Дима схватил меню и радостно подпрыгнул на табуретке, предвкушая вкуснятину. Не думаю, что Людмила Михайловна часто разрешает ему заказывать пиццу. Игорь перевёл взгляд с меня на Макса и скрестил руки на груди. Невозможно не заметить, что мы старательно избегаем друг друга, и Игорь насторожился. Неправильная догадка зародилась в нём, тут же преображая добродушное лицо.　

Дима выбирает пиццу с острым перцем, и мы с Максом одновременно говорим: «Это слишком остро». Обычные люди засмеялись бы, но не мы. Мы морщимся от неловкости. Игорь чувствует напряжение, пытливо заглядывает в мои глаза и остаётся недоволен увиденным.　

— Я уехал всего на несколько дней, — злобно цедит он, и я притворяюсь, что эти слова обращены к кому-то другому. — Так успел же, гад…　

Макс не отвечает на обвинение, придвигает меню ближе ко мне, но я демонстративно отхожу к окну.　

Игорь грязно ругается и выходит из кухни.　

— Вымой рот с мылом! — кричит Дима ему вслед.　

Мужчины едят в беседке, а мы с Димой — на кухне. Я запекла рис с овощами и ем, прислонившись к холодильнику.　

— Стоя есть неприлично, — заявляет Дима, но я не двигаюсь. Отсюда мне видно беседку, тарелки с остатками пиццы, пустые бутылки на столе и Макса, который не сводит глаз с кухонного окна. Ему так же тяжело, как и мне, и это доставляет мне извращённую радость.　

После гимнастики и ингаляций Дима отправляется спать, а я стою на кухне, выключив свет. Теперь я могу смотреть на Макса, не боясь быть замеченной. Разглядывать, выискивая в нашей встрече моё спасение. За эти дни я настолько к нему привыкла, что его присутствие не пугает.　

Подхожу к раковине, чтобы вымыть бокал, и слышу глухой голос за спиной.　

— Любуешься на него? Мне шанс не дала, а ему — да?　

Я не успеваю обернуться, как Игорь подходит вплотную и придавливает меня к раковине. От него разит спиртным, смесью пива и водки, а бугор в штанах заявляет о намерениях, которые вызывают во мне ужас. Он трётся о моё бедро, потом устраивается сзади, пока я тщетно пытаюсь сделать вдох. Сжимает мои плечи, сопит, задирает платье.　

— Он тебя трахает, да? Прямо в этом доме? Что он даёт тебе такого, чего я не мог дать? Сука…　

Я ошиблась, решив, что он — хороший парень. Я ошиблась в очередной раз. Доверять нельзя никому.　

В голове — белый шум, слова Игоря растворяются в нём, я немею. С огромным усилием вытаскиваю себя из паники, разбиваю бокал о раковину и тыкаю осколком в его руку. Изо всех сил.　

Самое удивительное, что Игорь не кричит, а просто исчезает. Дёргается от чужого удара и оседает на пол с глухим стуком, как мешок картошки, оставляя меня окутанной запахом тёплой крови.　

— Тебя нельзя ни на минуту оставлять без присмотра.　

Макс протягивает руку, чтобы одёрнуть задранное платье, но, передумав, отступает. И вот тогда на меня наваливается паника. Жёсткая, нещадная, искры-в- глазах, лёд-на-коже паника. Не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть. Оседаю, хватаюсь за кран, хриплю, и тогда Макс подхватывает меня на руки, бормоча: «Да что ж ты, право слово». Несёт куда-то, не зажигая свет, потом останавливается.