Тот, кто меня сломал

— А потом я понял, что сам себя загнал в ловушку, — он снова усмехнулся, придвинув чашку с уже остывшим чаем, покрутил ее по столу. — Таких поступков, как мой, не прощают, за такое могут только ненавидеть. А я… я хотел от тебя другого. Чтобы хоть раз посмотрела на меня не как на врага, не как на морального урода, а как на мужчину. Но это, конечно, было невозможно. Можно было взять силой, сломать окончательно, но я не смог. Просто уже не смог так с тобой поступить.

— И отпустил, — отозвалась я еле слышно, начиная прокручивать в голове события тех дней.

— Да. Я видел, это единственное, что тебе нужно — чтобы меня не было в твоей жизни. И я отступил, дал себе слово, что больше не трону ни тебя, ни твоего мужа. Правда, вас надо было развести, вот и пригодилось то условие, что я выдвинул сразу. Я понимал: если Стас настолько увяз в тебе, как я, то он все равно придет. Не хотел, чтобы ты знала правду, считал, это размажет тебя окончательно. Но в итоге все так закрутилось… И сложилось, как сложилось.

Снова воцарилась тишина, на сердце становилось все тяжелее, слишком много испытаний и откровений на короткий промежуток времени. Я не могла поверить тому, что он говорил. Все то время он на самом деле вовсе не презирал меня, не считал пустым местом. Он хотел быть со мной. Не просто иметь мое тело, жить со мной, чтобы я стала его. Увяз во мне, как он выразился сам. Но это ж нереально, просто невозможно.

— Когда Коновалов мне рассказал о вашей встрече со Стасом в ресторане, — он снова заговорил, я перевела на него взгляд, сердце екнуло. — Я, как идиот, подумал, это шанс объявиться в твоей жизни. Только ты определенно не обрадовалась, — он снова усмехнулся, отвернувшись в сторону коридора, нахмурился. — Даже уехать собралась насовсем. Я-то наивно полагал, что можно попробовать вернуть тебя к жизни.

— Что это значит? — теперь нахмурилась я. Он повернулся ко мне, откидываясь на спинку стула.

— Та встреча в ресторане, помнишь? Хотел посмотреть твои навыки. Ведь ты год не занималась этой сферой. Думал вернуть тебе твою фирму, чтобы ты занялась ей. Ну и сам был бы рядом. Надежда, как говорится, умирает последней.

Он выдавил очередной грустный смешок, сделал глоток чая.

— Ну а потом это убийство, и все само как-то закрутилось. Мы оказались рядом… Я не мог тебя понять. — Арсений покачал головой. — Иногда мне казалось, что ты смотришь на меня не как на того, кого ненавидишь, но поверить в то, что ты простила мой поступок, тоже не мог. И потом… Когда выяснилось, что этот мужик косвенно связан со смертью матери Стаса, когда ты стала копать в этом направлении… Не стал ни мешать, ни помогать. Ты бы все равно мне не поверила, расскажи я сразу. Я понимал: рано или поздно ты узнаешь, почему я на самом деле все это затеял, и возненавидишь меня еще больше. Поэтому старался держаться от тебя подальше. В общем-то, все так и вышло.

Он замолк, я глубоко вздохнула.

— Стас не убивал, — сказала мягко.

— Это он тебе сказал? — усмехнулся Арсений. Я сжала губы, вспоминая эмоции Стаса.

— Я знаю это. Он бы просто не смог. Не тот характер. Его мать действительно убил нанятый Маркеловым человек. Стас приехал сразу после случившегося и нашёл тело. Только вместо того, чтобы вызвать полицию, сбежал.

Карельский немного помолчал. Ошибся. Он ошибся, когда начал мстить Стасу, и эта ошибка стоила всем нам сломанных судеб.

— А отец? — перевёл на меня взгляд. — Тоже скажешь, что Стас ни при чем, да?

Смешок у него вышел немного нервным. Боже, чем больше мы все соприкасаемся, тем больше добавляем боли друг другу. Когда-нибудь это закончится или нет?

— Он хотел помочь, но не успел, — сказала версию Стаса, потому что так и не решила, верю ли этому. Скорее да, чем нет. Верю, что он испугался, что не бросил бы умирать, но… Но, но, но…

Арсений вздохнул, снова воцарилось молчание. Некоторое время я пыталась осмыслить услышанное. Получалось так себе. Я понимала: даже если что-то будет дальше, просто не будет. Между нами очень много боли, которая долгое время пожирала, не оставляя места для чего-то светлого. Каждый шаг друг к другу будет как по минному полю. И возможно, лучше вовсе не выходить навстречу.

— И что ты думаешь теперь? — все же спросила его. Он снова вздохнул, устремляя на меня взгляд.

— Я не мальчишка, Карин, и не привык бегать от себя. Я отдаю себе отчет в том, что если за год не смог выбросить тебя из головы, даже не видя, то это что-то да значит. Я хочу тебя. Хочу всю, твое тело, твою душу, твою… — он на мгновенье запнулся, но закончил: — Любовь… Я понимаю, что это будет тяжело, что за мной слишком много грехов. И я не знаю, нужно ли это тебе.

Он смотрел на меня, я, закусив губу, отвернулась, не выдержав взгляда. Все, как во сне, как во сне. Хочу ли я? А если опять будет больно? Страшно, очень страшно.

Молчание затягивалось, я сжимала руки. Арсений поднялся.

— Мне нужно время, — сказала все-таки, он кивнул.

— Поужинаем вечером?